5. Мертвец тебе сочувствует
Быстро спустившись по каменным ступеням, Алето залетел в комнату и упал на кресло, пристроив руку на подлокотник. Помещение напоминало колодец: в высоту оно было больше, чем в ширину. Запах сырости, привычный для дома, перебивал аромат крепкого табака.
– Не торопись, – с угрюмым видом произнес Энкарт, отрывая от губ трубку и выпуская колечки дыма, не слишком ровные и быстро распадающиеся в воздухе. – Твой кровный брат опять опаздывает.
Свет ламп усиливал морщины на лице Энкарта, и казалось, ему даже не сорок, а все шестьдесят. Впрочем, некоторые в Ордене крови считали, что он преуменьшает свой возраст. Лысина подтверждала эту версию.
– Безобразник, – изображая негодование, Алето осуждающе покачал головой.
Спустившись пониже в кресле, он сложил руки на животе. В этой комнате он бывал нечасто – обычно братья собирались наверху, в больших залах со старинной мебелью, пропахших пылью и книгами, похожих на музейные галереи.
В Алеонте любили говорить, что Орден крови – некроманты и чернокнижники, которые делают жертвоприношения, издеваются над умершими, пьют, устраивают оргии и вообще. Если поделить все на два, результат становился похожим на правду.
Да, опыты с телами были, но они же мертвы, какая им разница? А те, кого удалось вернуть, обычно говорили «спасибо». Это Орден жизни боялся заглянуть за черту смерти – его последователи отказывались от половины возможностей, которые давала магия крови. Оба ордена были связаны с ней, но пока одни держались за выдуманные правила и все сводили к своему хорошенькому светловолосому богу, другие не боялись изучать жизнь и смерть.
А вот знала ли чертова церковь, сколько послушников тайно служили Ордену крови? Не десятки, а сотни. Это и было причиной схожих названий, обращений и бесконечной вражды, в которой «некроманты» уступали годами. Алето сам когда-то принадлежал Ордену жизни. К счастью, умница-судьба все расставила на свои места.
– Ты вообще контролируешь его? – Энкарт продолжал бурчать, делая паузы только для новой затяжки. – Нет! Отпустил в город, как собаку на выгул, а он должен быть здесь! Я говорил брату Дано, что такого нельзя позволять, но нет, тебе же все с рук сходит. А это риск для нас, понимаешь?
Алето сел и, опустив ноги на пол, приблизил лицо к говорящему.
– Мой кровник – мое дело. За своим следи.
Он увидел, как резко расширились зрачки Энкарта. Улыбнувшись, Алето снова опустился в кресле пониже и сложил руки на животе.
Вот она – та сторона, из-за которой поползли слухи. Для Ордена жизни окончательность секунды смерти была непреложным обетом и все делила на «до» и «после». Второе братство научилось использовать силу, чтобы вернуть человека, который умер несколько минут назад. Это было сродни тому, как на севере применяют науку – чистый расчет и годы опыта.
Однако существовало кое-что еще. Круг тех, кто заходил дальше. Кто мог вернуть умершего неделю, месяц или даже год назад. Хотя возрожденные менялись и вели себя не как нормальные люди, они нуждались в подпитке кровью и контроле. Так у некоторых из братьев появлялся свой «кровник» – одновременно слуга и подопытный.
Алето было плевать на опыты, поэтому своего он отпустил погулять в городе и дал немного пошуметь. Недавно у него появилась новая идея: пусть лучше пошумит в церкви. Старый друг не должен заскучать, а вдруг ожившая женщина не смогла его развлечь? Он заслуживал и не таких сюрпризов, и здесь-то появление кровника было бы как нельзя кстати.
– Мой кровный брат метет полы, не выходит в город и слушается меня. – Энкарт все не унимался. Ну пусть выпустит яд, пусть, а то захлебнется еще, бедолага.
Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появилась высокая фигура, закутанная в плащ и в широкополой шляпе. Быстрым движением Чезаре Бона, кровник Алето, скинул маскировку на пол и прошел на второе кресло, затем снял темную кофту, обнажая торс с двумя черными пятнами на груди – следами начавшегося разложения.
– Ты опоздал, – голос Энкарта скрипел.
Сначала он осмотрел Чезаре, затем принялся готовить иглы, трубки и бинты.
– Да? Как неловко получилось. – На бледном лице вошедшего проступила ухмылка.
Энкарт излюбленным осуждающим взглядом посмотрел сначала на Алето, затем на Чезаре и наморщил острый нос – ну да, кровники пахли не розами и даже не ванилью.
– Тебе не жарко так ходить, Чезаре? Или в моду вошли плащи и шляпы, а я не заметил? – спросил Алето, закатав рукав черной рубахи и устроив руку на подлокотнике кресла.
– Нет, не вошли, но это мечта моей юности, хотя на меня напялили бело-красное. А ведь для исполнения мечты не бывает поздно, согласен?