– Тебе надо расслабиться. – Эррано продолжил улыбаться, не меняя хитрого выражения. – Ты прав, король Альдо выбирает неверный путь, но не давая себе отдыха, ты не получишь город.
Ортега наполнил бокалы вином и один протянул Эйнару. Тот сделал глоток – аромат ежевики оттеняли тонкие ноты гвоздики и корицы.
– Полезно для сердца. – Эррано, усмехаясь, обошел кресло Эйнара и положил руки ему на плечи, большими пальцами надавил рядом с шейным позвонком, разминая спину.
– Ты должен предотвратить войну, – голос стал тише, он звучал решительно и непоколебимо, и в нем слышалось так многое от отца Гасты – бесконечное «Ты должен».
Сделав еще один глоток, Эйнар ответил:
– Должен. Но не будет ли мир с другим государством стоить мира в Алеонте? Я не знаю, как найти компромисс.
– Компромисс в том, чтобы прислушаться к народу. Это не только даст мир – это сделает Орден и церковь сильнее, чем когда-либо. – Пальцы Эррано опустились ниже, растирая крупные мышцы плеч. – Никому не нужна война. Пойдут за тобой, а не за королем. Город любит тебя, как бога.
Воздух с улицы пах ванилью и цветами, он был до невозможности сладким, и от этой сладости кружило голову. Эйнар помнил: столь же жаркий день, наполненный теми же запахами, был, когда на его глазах убили родителей. И когда вороны отпустили их убийцу, а еще когда он впервые переступил порог школы Ордена жизни. Когда отец Гаста сказал, что видит в нем искру Эйна и что он сможет построить в Алеонте новый мир.
Но такие жаркие дни, наполненные запахами цветов и ванили, часто наступали в городе – не стоило видеть в них нечто особенное. Да и не были они нужны, чтобы сделать что должно.
– Это мой город, не Альдо решать его судьбу, – решительно ответил Эйнар, закрывая глаза.
Даже если Эйн готов отвернуться от своего верного пса, он не потеряется и не свернет с пути. Все стало предельно ясным – довольно размениваться на гроши, выслеживая и пробираясь темными переулками. Пора навести в городе настоящий порядок.
– Да, – тихим, похожим на змеиное шипение, голосом откликнулся Ортега. – Ты нужен Алеонте, и ты знаешь, что должен делать.
8. Доверять не только чутью, но и фактам
Половину стола занимала карта Алеонте. Грей снял ее со стены в кабинете и расстелил перед собой. На ней так часто оставляли штрихи, что карандашные отметки уже не стирались, и поверху жирными точками он указывал места, где были найдены тела с примятыми сердцами, крестами – церкви и храмы Ордена жизни, а дома, где, как подозревали, собираются некроманты, обводил кругом. Коршун менял линии, наносил все новые отметки, пока карта не превратилась в бесполезный зачирканный рисунок.
По бокам лежали исписанные листы. Грей с педантичной точностью заносил каждое услышанное слово, переписывал информацию из отчетов о вскрытиях, а любую догадку превращал в огромную схему с квадратами, кругами и стрелками. Впрочем, их по-прежнему оставалось всего две: про церковника, возомнившего себя судьей и богом, и про некроманта, интересующегося тайнами жизни и смерти.
Прошло не так много дней, но Грея не покидало чувство, что он напрасно теряет время: ни посещение школы, ни посещение больницы, ни даже публичного дома Гареллы Мато не дало результатов. Будто те часы, которые он всегда показательно ставил на допросах, теперь отмеряли его время, а каждый удар стрелки превращался в «быстрее», повторяемое бессчетное количество раз.
Хорошо.
Из инспекторов, с которыми Грей делил кабинет, Ремир пришел первым. Он держался этой привычки уже лет пять, с тех пор как его семейная жизнь превратилась в сплошные скандалы и крики.
– Так, – протянул друг. – Ты что здесь делаешь? Ты же раньше девяти не являешься.
– Одриго заболел, я вышел на дежурство вместо него.
Вообще-то, инспекторов освобождали от этой обязанности, но офицеры опять начали любимую игру «кто на кого спихнет ночную службу», а Грею хотелось остаться в тишине и разложить все по полочкам. Пустые коридоры полицейской башни делали его мысли более собранными и четкими. Он призраком слонялся по этажам и перебирал в голове варианты, разговаривая сам с собой и загибая пальцы. Дежурства и прежде казались Грею благодатью – отличное время на подумать, все равно для Третьего отделения никогда не находилось срочных дел.
Хотя сегодня в размышления постоянно закрадывались мысли о грядущей войне. Объявлена она не была, но все уже знали, что ее не миновать. Впервые Алеонте не защищался – он нападал. Грей не брался судить, кто прав, но он видел, что происходит на улицах: их заполонили толпы, крича и скандируя, рабочие и крестьяне оставили работу и, возглавляемые громкоголосыми церковниками, взывали к королю, а полиция разгоняла толпы. Поговаривали, жертвы есть с обеих сторон.