– Верно. – Ридерио встал рядом и несколько раз качнулся с носка на пятку. – Можно мне остаться здесь? Мой отец был садовником в доме сена Дигано, я помогал ему, и я знаю… – не закончив, парень нервно взъерошил черные кудри.
– Да, – просто ответил Алето и, наклонившись к чемоданчику с садовыми инструментами, убрал секатор, затем кинул сверху перчатки.
Он любил работать в оранжерее. Это давало возможность почувствовать себя нормальным человеком и напоминало время до школы в Алеонте, когда он жил с матерью и сестрой в деревне и помогал им возиться на огороде. С растениями было понятнее, чем с людьми: оттенок листьев, цветов, корней, их форма, размер всегда говорили честно. По ним сразу было понятно хорошо растению или плохо, без полутонов и недомолвок.
– Мне некуда пойти, – голос парня дрогнул. На вид Ридерио было лет шестнадцать, но он сразу стал казаться совсем ребенком. – Дом уже выставлен на торги, в семье тоже больше никого нет. Отец последнюю чайную ложку проиграл, и его скинули с моста за неуплату долга, – черноволосый покачал головой, даже не с грустью, а покорно принимая правду.
Алето потер грудь, чувствуя боль в легких – влажный воздух оранжереи унимал ее, но и то не полностью. Все из-за чертовых каменоломен. Даже спустя годы они напоминали о себе.
– Не рассказывай, если не хочешь. Мне неважно ваше прошлое, просто оставайтесь.
Он достал из кармана жилетки фляжку и протянул парню. Тот еще сильнее замотал головой, будто ему предлагали яд. Алето сделал большой глоток. Вино сохранило прохладу и на полуденной жаре казалось спасительной каплей.
– Отец всегда проигрывал, когда пил. – Ридерио отвел взгляд.
– Ну, у меня и так немногое есть, мне бояться нечего.
– А?.. – парень развел руками, указывая на оранжерею.
– Это создали такие, как ты, моей заслуги нет. – Алето положил руку на плечо Ридерио. – Не пробуй здесь ничего, что делают из растений. Это ненужная тебе дрянь, ты сам со всем справишься.
Алето подхватил чемоданчик с инструментами и пошел между ровными рядами кустов, зеленых таким идеальным оттенком – глубоким, насыщенным, больше в темный.
– А тебе нужная? Почему? – голос Ридерио звучал по-мальчишески звонко.
Не оборачиваясь, Алето ответил:
– Запомни, здесь не спрашивают о чужих историях.
***
Несколько дней жары опять закончились ливнем, и дорога превратилась в грязь. Покончив в городе с делами, Алето возвращался быстрым ровным шагом, но иногда специально с силой наступал на лужи, чтобы взметнуть фонтан брызг. Они попадали на штаны, хотя им уже было нечего терять: пыль и грязь осели на них в равной степени, превратив черный цвет в коричнево-серый.
Особняк стоял на холме, после крестьянской деревни, жавшейся к стенам Алеонте. Дороги здесь не было – только тропа, и ни один паромобиль не мог преодолеть ее. Иногда посетители приезжали верхом, но чаще поднимались пешком. Алето тоже любил пройти дорогу сам. Хотя у него была лошадь, и верхом он держался неплохо – еще бы, в чертовой школе учили всему, что должен уметь и знать «приличный» человек.
Чем выше поднимался Алето, тем отчетливее он видел две фигурки: девушка шла, устало склонив плечи, а парень вертелся вокруг нее и то и дело хватал за руки. Он был из тех, кто недавно прибился к дому: такая шелупонь тоже иногда приходила, но обычно оставалась ненадолго – ее вышвыривали.
Девушка отворачивалась, пыталась сделать шаг влево, вправо, но парень снова и снова вставал перед ней. С напыщенной улыбкой теребя свою куцую бородку, он так увлекся, что перестал смотреть по сторонам.
Алето пригнулся к земле и крадучись подобрался к паре. Он схватил парня за плечи, оттаскивая в сторону, и встал так, что девушка оказалась за его спиной.
– Привет, – улыбнулся некромант. Первую секунду бородатый глядел ошарашенно, затем лицо скривилось, и он принял вид готовящегося к удару боксера. – Я тоже хочу внимания. Может, со мной поговоришь?
Парень попытался ударить по предплечьям, но Алето только покрепче сжал его, надавливая пальцами под ключицы.
– Я что, так плох? – Он навис над чужаком. – Даже ничего не скажешь? – губы скривились в обиде.
Бородатый дернулся, пытаясь зайти сбоку, но Алето схватил его за запястье и вывернул руку. Вот щеночек-то. В Рицуме таких иначе наказывали. В Рицуме такие переставали тявкать уже в первый вечер.