– Сестра, идем со мной, тебе нельзя оставаться здесь. – Эйнар протянул ей руку.
Женщина ответила диковатым взглядом.
– Куда? – выдавила она.
– В приют. Там тебе дадут одежду, еду и лечение.
Нищенка стыдливо отвернулась.
– Нет, сен. Меня не примут, не надо.
– Почему?
Вместо ответа она опять зашлась в приступе кашля. Эйнар положил руку ей на плечи, помогая подняться. Стоило их бокам соприкоснуться, на его белом сюртуке появилось грязное серое пятно.
– Не бойся. Идем, я знаю, где тебе помогут.
Ведя за собой больную, тяжело опирающуюся на его плечо, Эйнар дошел до высокого коричневого здания, толкнул кованые ворота и остановился во внутреннем дворе.
Это был кусочек рая, так не подходящий улицам, которые остались позади. Стены увивали лианы с мелкими бутонами красного цвета. Статуя юного Эйна-Дарителя высилась в центре фонтана. Его выключили, и опавшие листья не двигались в стоячей воде. На краю чаши сидела девушка в длинном платье, подстригающая листья растения в горшке. Увидев зашедших, Амика с шумом поставила его на мозаичный пол и всплеснула руками.
– Душа Амадо, мы не ждали вас так рано.
Услышав обращение, женщина отскочила от Эйнара с неожиданной силой и залепетала:
– Извините, я не хотела мешать вам, я не должна была, извините…
Вот поэтому он не любил, когда называли его должность! Даже фамилию не любил – простым людям она говорила слишком о многом.
– Сестра, я сделал, что должен был, вот и все. – Эйнар уверенно взял женщину под руку. – Идем, тебе нужна помощь. Амика, скажи, что я пришел.
– Да, душа Амадо. – Девушка поклонилась.
– Неужели меня здесь примут? – прошептала нищенка, с недоверием оглядываясь.
Старые стены приюта осыпались, витражи по большей части были выломаны, а мозаики и гравюры давно потеряли цвета и контуры. Он держался, держался из последних сил, и былое величие прикрывало разруху только для тех, кто не умел видеть. Когда-то это была огромная богадельня, где принимали нуждающихся со всех уголков, но сейчас от нее остались только приют да маленький лазарет. Церковь старалась помогать: людьми, материалами, деньгами – но королю и его свите давно уже не было дела до таких мест.
Эйнар довел бродяжку до лазарета, и пока вокруг нее суетились сестры, он прошел между кроватями, внимательно вглядываясь в лица лежащих. Еще несколько месяцев назад зал был разделен ширмами на женскую и мужскую части, но сейчас людей стало так много, что перегородки убрали – это позволило поставить дополнительную койку.
Большинство он уже знал по именам. Рыбак Питеро, которого сын выгнал из дома, и старик заболел, ночуя под мостом. Оника, ей едва исполнилось четырнадцать, но она чуть не погибла, попав в руки бабки, которая должна была сделать аборт, да только изрезала девчонку и наспех зашила. Дильяна – женщина угодила под карету какого-то богача, переломала кости и от удара потеряла память, но никто, никто ее не искал.
Их было много. Они кашляли, стонали, ворочались, а некоторые лежали без движения и стеклянными взглядами пялились в потолок. Вступая в должность, Эйнар был уверен, что сможет помочь всем. Жизнь быстро показала, что это наивная юношеская мечта. Помочь всем нельзя, невозможно. Но та мысль не уходила и напоминала, что надо стремиться к большему.
У Ордена жизни и церкви Эйна были одни предводители. Духовного лидера называли «душой», а «телом» – защитника, хотя на самом деле тот отвечал за организацию и материальную сторону. Да, вступая в должность, Эйнар действительно верил, что если он станет главой самой многочисленной и богатой церкви, самого сильного Ордена, то и сделать сможет многое. Его ведь готовили к этому. Но в замысел вмешались деньги, отношения с королем и двором и бесконечные внутренние противоречия, которых оказалось слишком много.
– Душа Амадо, – послышался приятный женский голос, тихий, чтобы не потревожить лежащих.
– Сенора Ката. – Эйнар поклонился.
Среди прихожан было принято обращаться «отец» или «мать», «брат», «сестра», но он никак не мог назвать подошедшую «матерью» и использовал «сенору», как было принято в Алеонте обращаться к замужним женщинам.
Как и многие, она не родилась в городе, а приехала сюда в поисках новой жизни. Уже больше десяти лет Ката Меха возглавляла приют, для обездоленных став настоящей матерью. Эйнар не вел с ней откровенных разговоров, но ему казалось, что она сама когда-то была на их месте и поэтому так яро сражалась за чужие судьбы.