— Они… называли меня так.
— Меня они тоже так называли, — Санти подняла руки вверх, пытаясь ухватить искорки. — Иногда запах человеческой женщины настолько для них привлекателен, что они готовы предложить статус высшей любовницы. Варг предложил. Младший княжеский сын… привык, что ему не отказывают. Никогда.
— Камни… княжеит... это он подарил? — вдруг спросила я. Мне не ответили, но спустя пару мгновений тишины Санти сказала:
— Хотела их выбросить сперва, а потом передумала. Не люблю, когда вещи портят. Пусть послужат добру… хоть когда-нибудь. В общем, Варг захотел меня себе. Они самодовольные и капризные. Отказов не приемлют. И женщин считают существами низшего сорта, особенно если не из своих и не рожавших. Но я была наивная… и не привыкла к комплиментам и чужому желанию. Моя непримечательная внешность не имела никакого значения для тех, кто ориентируется на запах. И на предложение встретиться я согласилась... весьма опрометчиво. Встреча закончилась… предсказуемо. Почти как у тебя. Только он был один. И кровь мне свою не давал. Так что я прочувствовала всё сполна.
Я выдохнула.
— А потом… ну, я же тоже была гордая и избалованная девчонка, — почти беспечно продолжала Санти, — неопытная и глупая. Вместо того, чтобы нажаловаться отцу, отомстить как следует… я поддалась эмоциям.
— Ты…
— Повесилась, — фыркнула Санти. — Сама себе удивляюсь, как это у меня получилось с первого раза…
— Отец был в ярости и отчаянии. Но доказать вину кого-то из волкулаков не мог. Что не мешало ему предъявить обвинение по полной. Волкулакам уже нечего было терять. У них за оскорбление принято устраивать нечто вроде поединка. Их было много, и физическая сила была целиком на их стороне. Отец не вернулся. Мать… мать слегла после этого и года через два умерла.
Мы все втроём помолчали.
— А… как ты стала… ну…
— Призраком? А, это братец постарался.
— Я остался один, — сказал Вандер. — Не то что бы стал одержим местью… но ничего не понимал и хотел разобраться в произошедшем. В посёлок меня не пустили. Лезть на рожон я не стал. Продолжал учиться, но… Мои природные способности были довольно слабыми.
— Ты просто перфекционист, — улыбнулась Санти.
— Я реалист. И понимал, что, возможно, никогда не разберусь в произошедшем. Так что я стал искать способы увеличения собственной магической силы… И нашёл. На свою голову.
— Ты…
— В этом доме, — голос Вандера стал тише. — Жила одна… особа. Она обещала мне то, чего я так хотел. Силы. Долгожительства. Молодости. Усиления колдовского дара. И взамен просила не так уж много…
Я обернулась, пытаясь заглянуть ему в лицо, но Вандер покачал головой и снова стал перебирать, поглаживая мои волосы.
— Что ты замолчал-то? — фыркнула Санти. — Тела свежего она хотела. И крови. А в теле ты ей отказал, чем весьма обидел лою.
— Это давнее проклятие, — сказал Вандер. — От него можно избавиться, передав другому. Оно характеризуется потребностью в крови, свежей человеческой крови. Попутно действительно усиливается колдовской дар. Я даже смог вызвать из небытия Санти… с самоубийцами это проще. И она, вроде бы, не против. Но я не могу уйти отсюда. Точнее… могу. Но за пределами этого дома в светлое время суток… точнее, от рассвета до полуночи, жажда крови становится нестерпимой. Я боюсь, что не справлюсь с собой — пробовал несколько раз. Это ужасно. Куда там волкулакам — я становился почти неуправляемым зверем. Если бы не Санти, давно бы уничтожил хутор.
— Так что братец живёт затворником уже больше сорока лет, — подытожила Санти. — В стенах дома он не стареет, не нуждается в пище и прочем… А выходить, сдерживая себя, может всего на несколько часов.
— Тот волкулак пришёл сюда совершенно неожиданно, — сказал Вандер. — Меньше всего на свете я ожидал увидеть его здесь, спустя столько лет. Впрочем, они живут очень долго. Иные и до двухсот лет дотягивают.
— Зачем он пришёл? — сказала я, просто чтобы что-то сказать. Мысли путались.
— Я думаю, сестрёнка, как обычно, недооценила себя. И он искал её. Это единственное объяснение. Как раз была годовщина её смерти.
— Искал меня, а нашёл тебя, — кровожадно оскалилась Санти. — Нас.
— Этот Варг так и замер, увидев её… такую. Не сопротивлялся. Возможно… — Вандер покосился на призрака. — Может, надо было дать ему шанс оправдаться.
— У него был шанс. Тогда. Там. Ты всё сделал правильно. И тогда. И сейчас.
— Ты мне очень дорога, Лари, хоть мы и знакомы всего ничего, — вдруг сказал Вандер. — Знаешь, говорят, так бывает. И я боюсь, что наложенное на дом и его обитателей проклятие может коснуться и тебя, а я бы не хотел… Лучше тебе уехать и быть свободной.
Светлячки начали гаснуть, а небо розоветь первыми рассветными лучами, и Вандер торопливо вернулся в дом.
Его организм не нуждался во сне в том смысле, в котором нуждается обычное человеческое тело, и тем не менее, иногда Вандер спал. Замирал с закрытыми глазами, кажется, даже дышать переставал. Вероятно, это было сродни чему-то вроде глубокой медитации.
Недавно в одной умной книжке про такое прочитала. В этом доме находились очень интересные книги — надо же было чем-то себя занимать целыми днями.
Вандер лежал на спине — не на кровати, которую оставил мне, а на софе. Тёмные ресницы, тёмные длинные волосы разметались по плечам, бледная гладкая кожа, руки сложены на груди... Красивый. Мужественно красивый, притягательный. Пугающий… а впрочем, наверное, уже нет. Для меня — точно нет. Другой на его месте мог бы испытывать ко мне отвращение, мог воспользоваться моим зависимым положением, а он… нет, ничего подобного. Сочувствие. Тепло. Желание помочь.
А если это было единственное желание, которое я в нём отныне вызывала? Жалость?
Я остановилась в паре шагов. Подошла ближе.
Мне не хотелось, чтобы пережитое с волкулаками навсегда отвратило меня от той чувственной стороны жизни, которую я познала с Вандером. С ним я не чувствовала себя униженной вещью. Неужели эта сторона закрылась для меня навсегда?
Я вытянула руку и попыталась сосредоточиться. Проснувшийся дар, которого мой отец так боялся, ещё плохо мне подчинялся. Но я тренировалась…
Дзынь! Почти беззвучно отскочила пуговица с одетого на голое тело камзола Вандера. Дзынь! Ещё одна…
Он не просыпался, а я, пьянея от восторга из-за собственных новых возможностей, смотрела, как, повинуясь моему безмолвному приказу, отлетают пуговицы. Наконец, не осталось ни одной, полы камзола разошлись в стороны, открывая моему взгляду ровную поджарую грудь моего мужчины. Моего!
На его простых домашних брюках пуговиц не было. Но они были свободными — и я, всё так же управляя невидимой силой, осторожно потянула их вниз. Это было уже сложнее, и тем не менее, удалось. Вандер чуть пошевелился, но, кажется, не вышел из своего забытья.
Тогда я приблизилась, шаг за шагом, оценивая собственное состояние. Страх всё ещё жил во мне, но благодаря абсолютному доверию, которое я испытывала, он отступал, съёживался рядом с Вандером. Таял, как грязный весенний снег на солнце.
Я наклонилась и коснулась губами его расслабленного члена. Провела языком от основания до головки и обратно. Осмелев, взяла в руки, погладила, приподнимая. А потом взяла в рот.
Вандер проснулся почти сразу же, приподнялся, глядя на меня чуть расфокусированным жарким взглядом. Член приподнялся тоже, и чувствовать его нарастающее возбуждение было… приятно. Очень.
— Не трогай меня… пока, — шепнула я. — Просто… смотри на меня. Вот так.
Чувство собственной свободы и власти над ним кружило голову. Когда Аякс предлагал мне что-то подобное, я только презрительно и недоумённо фыркала, но оказалось, что дарить наслаждение другому может быть так же приятно, как и получать его. И никакого отторжения я не чувствовала. Рукой, губами, всем ртом ласкала его, глядя, как темнеют и без того почти чёрные глаза, как сжимаются, сминая, на покрывале пальцы, ощущая, как учащается его дыхание, пульсирует плоть. Я не умела это делать — но очень хотела и очень старалась.