Было видно, что двигаться ему больно и он еле идёт. Я проводил его до туалета, а сам пошёл на пост к медсестре.
- Платная палата есть?
- Конечно, - улыбнулась молоденькая девушка.
- Свободная есть? - она взглянула в какой-то журнал.
- Да, но она vip, дорогая очень.
- Переведите Конона Николая. Сейчас.
Глаза девушки полезли на лоб, но она быстро справилась с удивлением.
- Нужно врача поставить в известность.
- Ставь, - она взяла телефон и стала звонить, а я заметил, как отец вышел из туалета и держась за стенку шел в сторону палаты. - У вас пять минут, - обратился к девушке и пошёл его поддержать.
Через минут десять в палату зашла санитарка и сказала, что можно переходить.
- Куда? - не понял отец.
- Тебя переводят в другую палату. Здесь есть какие-нибудь твои вещи?
- Мыло и полотенце в тумбочке.
Глаза снова защипало. Мыло и полотенце. Бля*ь, мыло и полотенце. И шмотки с чужого плеча.
- Пошли, - достав его пожитки, там ещё обнаружился рулон туалетной бумаги, сказал я.
Нас провели в палату. В ней была кровать с хорошим матрасом, стол, телевизор висел на стене. У одной из стен были шкафы, что-то типа небольшой кухни, с микроволновкой и электрическим чайником. В палате была еще одна дверь, заглянул туда. Душ и унитаз. Хорошо, не придётся таскаться в другой конец коридора.
Отец стоял, словно боялся пошевелиться.
- Ты чего замер?
- Сын, - он замялся, - ты это... на кой черт мне эти хоромы.
- Ты до туалета еле доходишь, а тут вон, в палате. Завтра привезу вещи. Сейчас ложись, отдыхай.
- Можно я тебя обниму?
Бля, сука, глаза наполнились влагой. Молча подхожу и обнимаю тощее тело отца. Он точно стал ниже.
- Прости, сынок. Прости, - всё повторял он, снова начав плакать.
- Ладно, мне пора, - говорю отодвигаясь от него. - Ложись. Спать будешь или телек включить?
- Включи. Сто лет не смотрел этот ящик.
Включаю телевизор, подаю пульт. Уточняет, какие кнопки нужно нажимать, показываю, говорю "До завтра" и ухожу.
41 глава
Варвар
Домой вернулся с целой кучей мыслей, все они разные и противоречивые. Эта каша в голове долго не давала заснуть.
Только сейчас я понял, что мой отец не был алкашом в общепринятом понимании, когда человек бухает не важно где и с кем, лишь бы нажраться. Он пил всегда дома, всегда один. Он топил свое горе в бутылке, оплакивая любимую женщину. Наша квартира пришла в упадок, но там никогда не было пьяных сборищ.
Утром, первым делом, заехал в магазин за одеждой и бельем. Прикупил "мыльно-рыльных" принадлежностей. Из еды не знал, что ему можно, взял по-минимуму. Вода, сок, фрукты. Спрошу, что можно, потом привезу и еды.
Приехал в больницу. Отец опять лежал под капельницей.
- Привет.
- Здравствуй, сынок, - улыбнулся, обнажая почти беззубый рот.
Пока я распаковывал продукты и вещи. В палату вошла медсестра, проверить капельницу.
- Врач на месте? - спросил я.
- Да, обход уже закончился, он в ординаторской. Только эту палату ведёт заведующий, он тоже у себя, кабинет рядом с ординаторской.
Я пошёл на поиски нового врача. Просидел у него минут двадцать. Он дал список препаратов, которые могут поддержать отца на какое-то время. Он, так же, как и вчерашний врач, прогнозов оптимистичных не давал.
Когда я вернулся в палату, капельницу уже сняли. Я помог отцу принять душ, подстриг его волосы машинкой (захватил её из дома), помог побриться, а ещё обрезал ногти. Он одел чистые вещи, что сейчас были по размеру, и стал выглядеть почти хорошо. Правда, отпечаток, что оставил на нём алкоголь за столько лет, невозможно было скрыть за чистым телом и вещами.
- Мне нужно ехать в аптеку за лекарствами, и продуктов купить. Врач дал список того, что тебе можно.
- Сынок, не надо. Здесь кормят четыре раза. Мне хватает. Да, и аппетита, если честно, нет.
- Тебе нужно хорошо питаться, если ты хочешь поправиться. Может ещё что-то нужно?
- Привези мне её фотографию, - просит отец. - У тёти Шуры есть ключи от квартиры, - киваю и выхожу.
Приехал к дому, в котором провел самые счастливые дни своего детства, и самые отчаянные дни своей юности. Я долго не мог заставить себя зайти в подъезд, так и стаял у самого крыльца.
- Савелий, ты? - окликнула меня тётя Шура. Поднял голову, она выглядывала в открытое окно. - Поднимайся, поднимайся, - махала она рукой. - У меня пятьдесят четвертая, помнишь? Звони.
Набрал номер домофона и поднялся к тёте Шуре. Она уже стояла с открытой дверью.
- Ну здравствуй, - она обняла меня. - Хорошо, что ты пришел. Какой ты стал... - женщина отстранилась, рассматривая меня. - У отца был, да. Хорошо. Тебя накормить?