— Зато моя мать знает.
— Да, она знает. Вот только понять, для чего это, так и не смогла. Посмотри на них, — она кивнула на родню. — Унылое зрелище, правда?
Едва ли не первый раз за последние годы я была с ней согласна — что есть, то есть.
— Они сами это выбрали. У первых в роду выбора нет.
— Нет, — старая ведьма почти удовлетворенно кивнула. — Потому что, пока не поняла, что это и есть равновесие, со стороны все видится по-другому. Для тебя это трагедия и бессмысленная жестокость. А для меня это способ сохранить род. Подумай, сколько детей выжило только потому, что их матери — ведьмы.
Помнится, был один деятель от политики, который утверждал, что процветанию конкретного государства мешает конкретный народ. Не удивлюсь, если «Майн кампф» у бабки настольная книга.
— А сколько от этого умерло? Они ведь не просто пропадают, не так ли? — Тишина была весьма красноречивым ответом. — Вы правы — мне этого не понять. И я не хочу даже пытаться это понимать.
— Можно подумать, мне хотелось терять ребенка! — упорство Марьяна Никитична не оценила и вскочила с кресла. — Семья это не только посиделки за столом, это ответственность, которую я несу. И которая потом перейдет на твою мать, а позже и на тебя. Одумайся, Альбина, пока не поздно!
— Поздно стало ещё четырнадцать лет назад, — я тоже поднялась, не видя смысла в продолжение разговора. — И да, кстати, я не могу иметь детей. Вообще.
Похоже, эта милая подробность до бабки ещё не дошла, ну, или же она гениальная актриса, потому что пошатнулась вполне правдоподобно.
— Ты что наделала?!
— С чего вы взяли, что это из-за меня?
— Потому что тебя ещё в двенадцать лет обследовали вдоль и поперек! — она сорвалась на крик, а потом с явным усилием замолчала. — Ты понимаешь, на что обрекаешь род?
— Да. Полностью. И это моё решение, менять которое не собираюсь. И становиться такой, — кивнула на тетку, замершую в напряженной позе, — не хочу. Лучше прожить шестьдесят лет, но человеком, чем сотню — убийцей детей.
Пока говорила, концентрировала силу, потому что бабкина аура становилась нехорошего оттенка. Похоже, не сговариваясь, занимались мы одним и тем же.
— Тогда выбора у меня просто нет.
О том, что в доме, помимо родни, была ещё и домработница, я позорно забыла. Как и том, что она не из нашего клана, сестра одного из теткиных мужей пожелала присоединиться к роду Журавлевых, пусть и в качестве прислуги.
Вспомнилось это, когда, резко обернувшись, увидела, что она замахивается каким-то дрыном.
Таки я была права, говоря Леше, что ни одна ведьма не устоит перед ударом по голове.
Вот и я не устояла, хотя дать застать себя врасплох два раза за сутки это уже реальный перебор.
Глава 20
Я тебя породил, я тебя и убью!
Интересно, час уже прошел или нет?
Это было первой мысль, второй же стало почти удовлетворение — таки предчувствия меня не обманывали.
Удовлетворение вдвойне спорное, раз очнулась в неизвестном помещении. И теперь, в отличие от прошлого раза, связанная. Можно сказать, испытала все грани удовольствия.
И бабкиным утверждением, что я дура, теперь соглашалась безоговорочно. Потому что только особа крайне недалекого ума поверит этой старой гюрзе.
Хорошо хоть связали меня весьма условно, к тому же руки за спину заводить не стали, поэтому, рискнув зубами, уже через пару минут растирала освобожденные запястья. Они не занемели, что говорило в пользу недолгой отключки, но надо же чем-то себя занять.
— Проходи сюда, раз очнулась.
Признаться честно, вздрогнула, услышав бабкин голос. Шел он откуда-то из глубины комнаты. Не мудрено, что рассмотреть сразу не смогла, ещё одна экономная на мою голову — пара свечей на пятьдесят квадратных метров помещения это уже скупердяйство.
— Сколько прошло времени?
— Час на исходе. Голова сильно болит? — беспокойство в голосе было таким неподдельным, что пришлось себя ущипнуть. Нет, все-таки не сплю.
— И что дальше?
Попытавшись обратиться к своей силе, поняла, что она при мне, но какая-то странная. Более насыщенная и, одновременно, заторможенная. Как будто новокаином обкололи.
— А дальше мне придется сделать то, ради чего сюда приходят, — она распрямилась, на секунду поморщившись. — Думаешь, ты первая, кто взбрыкнул?
— Уверена, что нет, — прощупав карманы, убедилась в отсутствии мобильника. Вот и верь после этого ведьмам, мало того, что оглушили, так ещё и обобрали. — Ты же помнишь, что я пришла сюда не одна?
— Помню. Вот только он тебя судил. И кто поручится, что ты не затаила зло? А потом и отомстила, причем, не только ему, но и его сыну. Поняла, что совершила, и покончила с собой. Да, дорогая, убить тебя мне придется.
Дальше слушать я не стала, сконцентрировав энергию на кончиках пальцев и…
Ничего не произошло.
Сила ощущалась, но не отзывалась. И это не было похоже на действие отвара. Это вообще ни на что из ранее мной испытанного не было похоже.
— Это святилище, здесь магия работает иначе. Более узконаправленно, — она даже не вздрогнула, спокойно и даже расслабленно стоя в нескольких шагах от меня. — И ты опять не первая, кто пытается убить здесь главу клана. Не выйдет.
— Зачем тогда связали?
— Чтобы ты повозилась и не отвлекала меня.
— И чего же мы ждем?
Она на секунду прислушалась и растянула губы в улыбке, уже не дававшей усомниться в её невменяемости:
— Гостей. Он же обещал прийти за тобой, радуйся — твой любовник сдержал слово.
Стоило это произнести, как все встало на свои места. Моя мать нужна была исключительно в качестве приманки. И приманки говорящей — она подскажет, где меня искать. Мы были не просто глупы, а бесконечно наивны, раз решили, что все контролируем.
Ладно, силой я пользоваться не могу, но ведь двигаюсь всяко быстрее восьмидесятилетней старушки. Напасть на неё совсем не вариант, она аналог жрицы в этом месте, и ничего путного из попытки её убить не выйдет.
Вот только, стоило мне развернуться и рвануть в сторону предполагаемого выхода, как воздух не просто уплотнился, а стал, как кисель. А я себя ощутила мухой в янтаре.
— Не так быстро, — бабка закончила перемешивать в пиале нечто вонючее и подошла ко мне. — Знаешь, мне действительно жаль, но я вынуждена это сделать. У тебя огромный потенциал, у меня был намного меньше. И так нерационально им распорядиться…
Марьяна Никитична с досадой покачала головой, без страха отворачиваясь. Правильно, чего бояться, сделать что-то толковое все равно не могу. Разве что заболтать до полусмерти.
— И как вы объясните мою смерть клану?
— Очень просто. Ты же слышала про отречение?
Да, слышала. Более того, сама про него думала, сразу перед тем, как меня вырубили.
Ритуал этот был древним и нес сакральный смысл — не просто исключение из семьи, а уничтожение любого упоминания об отступнике. Со мной такого не делали, ведь тогда я стану чужой клану, а это было невыгодно.
— Конечно.
— Так вот, слышать ты про него слышала, но знаешь не все, — она одну за другой зажигала свечи, стоявшие на столе, и комната постепенно проступала из темноты.
Судя по отсутствию окон, это подвал. А там и черт его знает, наверняка не скажу.
— И вы решили меня убить под шумок, все равно потом даже имя отступника произносить нельзя? — перспектива тухлая, помощники, которые вот-вот должны появиться, и вовсе обострят все до невозможности.