Для него это в порядке вещей? Вот так запросто войти в ванную к почти незнакомой девушке?
— Послушайте… — я усилием воли беру себя в руки. — Не знаю, что вы там себе надумали, но я согласилась только на то, чтобы выносить ребёнка. Это не даёт вам права вторгаться в моё личное пространство и… и…
— Ты очень худая, — жёстко перебивает он. Я готова закрыть лицо руками от стыда. Как он посмел рассматривать меня? — С этого дня питаешься пять раз в день. Спишь не меньше восьми часов. Гуляешь не меньше часа. Поняла?
Я хлопаю глазами.
— Мне можно гулять?
— По территории возле дома — да, — он ухмыляется. — Отсюда тебе не сбежать. Попытаешься — больше из комнаты не выйдешь.
Киваю. Уверена, на моём лице всё ещё написан смертельный испуг, и это явно его забавляет.
— Завтра едем в больницу.
Не дожидаясь ответа, он резко разворачивается и идёт к выходу. Уже у самой двери небрежно бросает:
— Замок на двери сейчас же снимут. Я буду приходить тогда, когда посчитаю нужным. — Я нервно сглатываю. — В целях безопасности.
Он скрывается за дверью.
Я остаюсь стоять посреди ванны. Боюсь шелохнуться.
Как я смогу спать, зная, что он может войти в любой момент? Как принимать душ? Как ходить в туалет? Защёлку на двери тоже снимут?
Чёрт. Почему я не додумалась её закрыть? — мысленно ругаю себя, поспешно переодеваясь обратно в джинсы и свитер.
Как я тут вообще буду жить? У меня даже сменного белья нет.
Чуть не плача, выхожу в комнату. Пытаюсь отвлечься — осматриваю мебель. Рядом с кроватью — дверь, замаскированная под зеркало. Я не сразу её замечаю.
Дёрнув за ручку, ахаю.
Маленькое помещение, всё уставлено полками и вешалками. Гардеробная. Но больше всего поражает то, что она не пуста.
На каждой полке — одежда. Платья на вешалках, брюки, футболки, свитеры, юбки, шарфики, сумки. Несколько пар обуви.
Здесь кто-то жил до меня? — пронеслось в голове.
Я прохожу внутрь. На вещах — бирки. Всё строго моего размера. Слева — одежда для беременных, пока мне велика, но через пару месяцев…
Беру кожаные балетки. Тридцать седьмой. Мой.
Неужели всё это — для меня?
Голова начинает соображать. К моему приезду готовились. Экономка говорила, что получила распоряжение ещё вчера. А одежду подобрать — это не дело пары часов.
Поджимаю губы. Выходит, он и не сомневался, что я соглашусь? Или просто был уверен, что не оставит мне выбора.
Отчаяние вновь подступает к горлу.
Меня не радует ни ванная, ни одежда. Всё это бессмысленно, когда ты лишена свободы. Когда хозяином твоей жизни становится человек, который считает тебя грязью.
Он верит, что я предала его сына. Убеждён, что я изменяла Денису. И будь я не беременна — вряд ли он оставил бы меня в живых.
Хотя… будь я не беременна, возможно, я ему и вовсе не понадобилась бы.
Кладу ладонь на живот.
— Во что же ты превратил мою жизнь, малыш?.. — сдавленно шепчу. Утираю глаза рукавом.
Я как птица в золотой клетке. Вокруг — роскошь, а внутри — страх.
— Вам необходимо спуститься вниз. Ужин будет подан через пять минут, — экономка появляется после тихого стука.
Хотя бы она не врывается в комнату без предупреждения.
Обернувшись, встречаю её строгий взгляд.
— Я бы советовала вам переодеться. Вы видели одежду в гардеробной?
Киваю.
— Мне удобнее в моей. Спасибо.
Виолетта Эдуардовна поджимает губы, что-то обдумывая.
— Евгению Сергеевичу не понравится, если вы спуститесь на ужин в таком виде, — тихо замечает она, будто боится, что кто-то подслушает. Бросает предостерегающий взгляд и исчезает за дверью.
Вздыхаю. Осматриваю комнату, давая себе пару секунд на раздумья.
Я что — кукла? Он собирается меня наряжать?
Краем глаза ловлю отражение в зеркале. Поправляю короткие волосы. Ещё недавно у меня была коса до пояса. Но после расставания с Денисом я взяла ножницы и остригла их. Будто волосы были виноваты в его предательстве.
Теперь они такие короткие, что даже в хвост не собрать.
Оттягиваю свитер и медленно выхожу. Озираюсь, ступаю на лестницу.
В холле — пусто. Гостиная слева.
Не хочется идти туда. Видеть его — ещё меньше. Но ещё меньше — засыпать голодной.
Мрачная комната. Шторы задёрнуты. Светильники в углах отбрасывают тени. По центру — длинный стол. Два резных стула.
Я невольно усмехаюсь. Вся сцена напоминает «Красавицу и Чудовище».
Только я — не красавица. А он — не сказочное чудовище, а реальное.
Он смотрит мрачно. Я прячу усмешку и сажусь. Благодарна за расстояние — четыре метра между нами.
Как он общается с гостями? По громкой связи?
Берусь за вилку. Без стеснения наворачиваю стейк. Пусть видит, кого привёз. Грубую голодранку.