А понеже отец мой часто тогда был в воинских походах, а от меня отлучение, того ради приказал ко мне иметь присмотр светлейшему князю Меншикову; и когда я при нем бывал, тогда принужден был обучаться добру, а когда от него был отлучен, тогда выше вышеупомянутые Вяземский и Нарышкин, видя мою склонность ни к чему иному, только чтоб ханжить и конверсацию иметь с попами и чернцами и к ним часто ездить и подпивать, а втом мне не токмо претили, но и сами то же со ною охотно делали.
А понеже они от младенчества моего при мне были, и я обыкал их слушать и бояться и всегда им угодное делать, а они меня больше отводили от отца моего и утешали вышеупомянутыми забавами, и помалу-помалу не токмо дела воинские и прочие от отца моего дела, но и… его особа, зело мне омерзело, и для того всегда желал от него быть в отдалении. А когда уже было мне приказано в Москве государственное управление в отсутствие отца моего, тогда я, получа свою волю (хотя и знал, что мне отец мой то правление поручил, приводя меня по себе к наследству), и в большие забавы с попами и чернцами, и с другими людьми впал.
К тому же моему непотребному обучению великий помощник мне был Александр Кикин, когда при мне случался. А потом отец мой много сердуя о мне, и хотя меня учинить достойна моего звания, послал меня в чужие края, то и там я, уже в возрасте будучи, обычая своего не переменил; хотя мне бытность моя в чужих краях учинила некоторую пользу, однако же коренных во мне вышеписанных непотребств вовсе искоренить не могла.
2. Вопрос: От чего так бесстрашен был и не опасался за непослушание наказания?
Ответ: А что я был бесстрашен и не боялся от отца моего наказания, и то происходило не от чего иного, токмо от моего злонравия (как сам истинно признаю): понеже, хотя и имел я от отца моего страх, однако ж не такой, как надлежит сыну иметь, но токмо чтобы от него отдалиться и воли его не исполнять, о чем объявляю явную тому причину.
Когда я приехал из чужих краев к отцу моему в Санкт-Питербурх, тогда принял он меня милостиво и спрашивал, не забыл ли я то, чему учился. На что я сказал, будто не забыл; и он мне приказал к себе принести моего труда чертежи. Но я, опасаясь того, [чтоб] меня не заставил чертить при себе, понеже бы не умел, умыслил испортить себе правую руку, чтобы невозможно было оного ничего делать, и, набив пистоль, взяв в левую руку, стрелял по правой ладони, чтобы пробить пулькою, и хотя пулька миновала руки, однако ж порохом больно опалило; а пулька пробила стену в моей коморе, где и сейчас видимо.
И отец мой видел тогда руку мою опаленную и спрашивал о причине, как пришлось. Но я ему сказал иное, а не истину. От чего можно видеть, что хотя и имел страх, но не сыновский.
3. Вопрос: Для чего иною дорогою, а не послушанием хотел наследство (как я говорил ему сам), и о прочем, что к сему надлежит, спроси.
Ответ: А для чего я иною дорогою, а не послушанием хотел наследства, то может всяк легко рассудить, что я уже тогда от прямой дороги вовсе отбился и не хотел ни в чем отцу моему последовать, то каким же было иным образом искать наследства, кроме того, что я делал и хотел оное получить чрез чужую помощь? И ежели б до того дошло и цесарь начал то производить в дело, как мне обещал, и вооруженною рукою доставить меня короны Российской, тоб я тогда, не жалея ничего, доступал наследства, а именно: ежели бы цесарь за то пожелал войск российских в помощь себе против какова-нибудь своего неприятеля или бы пожелал великой суммы денег, то б я все по его воле учинил, так же министрам его и генералам дал бы великие подарки. А войска его, которые бы он дал мне в помощь, чем бы я доступать короны Российской, взял бы на свое иждивение, и одним словом сказать: ничего бы не жалел, только чтобы исполнить в том свою волю.
40
Вопросы поставлены – ответы представлены. И не трудно из этих ответов убедиться в том, что Алексей полностью капитулировал; ибо давал понять каждым написанным словом то, как прав был всегда отец, и как неправ был всегда он, сын. Алексей, как полагаем, имел надежду таким образом позицию отца сделать помягче. Попытка явно не удалась. Отец своего отношения к делу не изменил, и бичевания сына продолжались, и новые вопросные пункты также формулировались.
Однако, 24 июня произошло событие, о котором следует сказать и особо и подробно. Потому что 24 июня 1718 года царевичу был зачитан смертный приговор.