– Но так и что с того? И пусть бояться. Это даже оченно хорошо что боятся. Хуже было б, когда не боялись.
– Может, оно и так. Однако, если очень бояться станут – немедля коалицию сотворят. Всех возьмут. Даже султана. Даром, что басурман. И нам такой силы не пересилить. Николи! Разумеешь ли сие?
– Разумею…
– А коли разумеешь, скажу тебе так: Другой государь нам нужен!
– А кто? Алексей?
– Не ведаю. Но – помягче. Поспокойней. Поприветливей. Поумней даже.
– Тогда – точно Алексей.
– Я же говорю, не ведаю.
– А если он царем станет? Подойдет? – Это Кикин спросил.
– Ждешь, что ли?
– Жду. И скажу тебе – не токмо я жду.
– Не токмо ты… А много ли вас, тех, которые Алексея ждут-недождутся.
– Хватит. А ты чему веселишься? И сам ведь тоже – в нашем числе… Или как?
– Э, нет! Меня особо к вам не мешайте…
– Как – не мешайте? Ты ведь нам помогаешь?
– Помогаю. Не отказуюсь…
– На всякий случай, что ли?
– Можно сказать и так.
– Э, брат… А ведь на две стороны голову прекладывать – точно не убережешься.
– Да? Ну, значит, судьба моя такая…
– А чем же тебе Алексей не мил?
– А вот и не мил… Другой нужен. А другого нету… – Это Веселовский свое, свое, гнет.
– Другого – не будет! – Это Кикин распалясь почти закричал.
– Почему же не будет? У государя, вот, внук родился. И сын – от чухонки. Выбирай, не ленись, любого.
– Э нет, они – не любые они – Петровой крови. Да и государь теперь их из- под свого крылышка не выпустит. Сам станет пествовать.
– Сам не станет. У него государских дел пропасть. Да и урина не отпустит. Другие найдутся.
– И что же, на царство, что ли, оба сгодятся – и сын и внук?
– Запас карман не тяготит. Обжегся на молоке – на воду теперь дуть станет. Отдал Петр Алексея на детство Евдокии-матери – вона что вышло! – Это Веселовский.
– А что вышло… Из него, если хочешь знать, хороший человек вышел… Умный, добрый; и старине привержен нимало…
– Умный и добрый, говоришь?.. Не знаю пока. Я у него в знакомцах близких не числюсь. Поживем – увидим!
21
Фридрих Шенборн все сидел против Абрама Веселовского, молчал и улыбался. Ждал. Московскому резиденту нужно было начинать. Он даже, как мы знаем, сказал уже: «Я готов». Но на самом деле он не был еще готов. Первой фразы у Веселовского не было. То есть, она, конечно, была еще вчера. Но, как понял уже Абрам Павлович с того момента, как он какие-то минуты назад увидел в секретной комнате Хофбурга вице канцлера, та фраза уже никуда не годилась. Нужна была другая. А другой не былою. И поэтому Веселовский молчал. Получалось довольно глупо. Но Бог все-таки пришел резиденту на помощь – в лице вице канцлера Шенборна, который прекращая неловкость момента, любезно спросил:
– Как здоровье Его Царского Величества?
– Я нахожу ныне моего Государя немного уставшим; но он, как всегда, очень деятелен – вопреки усталости. – почтительно ответил Веселовский.
– Мы все здесь восхищены безмерно Его Величеством. А мой император – просто в восторге от него. О Полтаве Карл вспоминает чуть ли не каждый день…
– Скажите, граф, – осторожно спросил Веселовский. – А о реке Прут император ваш Карл не вспоминает?
– Да, Прут… – помрочнел сразу вице-канцлер. – Турки показали зубы. – Конечно, если бы фортуна вам на Пруте улыбнулась, все было бы совсем иначе и русско-австрийский наступательный союз против султана давно был бы уже фактом и начал приносить свои прекрасные плоды…
Веселовский хорошо знал иезуитскую манеру соседних иноземцев – смаковать уже невозможное. Она ему очень не нравилась, но в данном случае он решился ее поддержать; подумал, что, может быть, как-нибудь удастся подкрасться к главному. И точно – удалось.
Когда он сказал, что возможность такого союза не исчезла еще совершенно, то заметил, что брови вице-канцлера поползли вверх.
И Веселовский пояснил:
– Ну… Султана и Оттоманскую Порту деть ведь ни куда не возможно… они останутся на месте.
– Вы правы… И политику свою, столь неприятную для наших государей он не изменит. По крайней мере сегодня. – Это сказал Шенборн. Он улыбался тонко. Покамест оба только прощупывали друг друга. Так можно было говорить сколько угодно.
– Да… – Теперь уже тонко улыбался Веселовский. – Или пока в Париже не устанут султана поддерживать…
– Да, да, да, ох уж эти французы… – вздохнул Шенборн. – Кстати… Кстати… – Голос вице-канцлера стал вкрадчивым: – У нас есть сведения, что царь ныне не прочь сделать визит во Францию… Как Вы думаете, господин Веселовский, это – похоже на правду?
– Я ничего об этом не знаю. – соврал Абрам Павлович немедленно, изо всех сил показывая на лице растерянность. На самом деле он даже обрадовался. Случай помогал усилить австрийское неудовольствие против Московского Государя.