5
Петр получал письма из Вены от Толстого и писал Толстому чуть ли не ежедневно. И Толстой докладывал Петру обо всем, что делалось в Вене. В одном из писем Повелителю Петр Андреевич высказывается в том смысле, который только и мог быть поддержан Петром, а именно: посредничества Карла и Австрии в примирении отца и сына в полном объеме допустить было ни в коем случае нельзя. Почему? Потому что в этом случае цесарцы получили бы возможность вести себя так, будто бы собстенных целей в укрывательстве Алексея у них как бы и не было. Но ведь были, были и притом, имели отчетливую антироссийскую направленность!
6
Между тем, в Вене, в недрах Хофбурга, в императорском ближнем круге лихорадочно искали выход из неловкой ситуации. Для чего была созвана особая тайная конференция. Участниками конференции по указанию императора стали трое: граф Цинцендорф, граф Штеренберг, и князь Траутсон.
Конференция поработала в высшей степени интенсивно, в результате чего появилось такое ее решение.
1. Русским надо заявить еще раз, что единственная причина укрывания царевича в Империи заключается в том, чтобы Алексей не попал в неприятельские руки.
2. Отношение к Алексею со стороны Империи было всегда, и есть не как к арестанту и узнику, а как к принцу крови дружественной державы.
3. Отцовское письмо будет дано Алексею для прочтения.
4. Если Алексей не захочет возвратиться, Толстой все же должен получить возможность переговорить с царевичем.
5. При всем при этом необходимо внимательно следить за тем, как поведут себя русские войска в Мекленбурге. И в зависимости от этого говорить с Петром смелее или скромнее. История с царевичем опасна для империи тем, что царь, не получив нужного ему, (т.е. сына – ЮВ) может двинуть свои войска из Мекленбурга и Польши в Силезию и оставаться там до выдачи сына, и может даже вступить в Богемию, где «восставшая чернь легко к нему пристанет».
6. Необходимые «средства к отпору» против возможных действий Мекленбургской военной группировки русских следует искать в союзе с королем Англии.
7. Нельзя терять времени.
Император Карл эти пункты, выработанные конференцией утвердил, и австрийцы начали действовать.
7
24 сентября 1717 года после многих настояний со стороны Толстого, получив, наконец, разрешение на поездку в Неаполь, Толстой и Румянцев выехали из Вены, а через пять дней пути – очень торопились – прибыли в Неаполь; а еще через день – увиделись, наконец с Алексеем в доме вице-короля Неаполя графа Дауна.
Русские – П.А. Толстой и А.И. Румянцев – встретились с Алексеем Петровичем, показывая со своей стороны необходимую почтительность, словно перед ними был подлинный наследник российского престола, а совсем не государственный изменник.
В донесении Петру, в тот же день отправленному, Толстой написал, что – как после сказал ему «вицерой», Алексей был первоначально совершенно убежден, что русские эти явятся его, Алексея, убить, о чем и сказал тогда Дауну. Действительно, царевич при встрече внешне выглядел сильно испуганным. Может быть поэтому, он на вопрос Толстого – почему уехал без царского разрешения под покровительство кесаря, смог только сказать, что сделал это, сильно опасаясь отцовского гнева и еще потому, что батюшка, отлучив его от наследства короны, «изволил принуждать его к пострижению».
Засим сыну было вручено письмо отца, написанное в Спа 11 июля 1717 года. Содержание сего письма читателю уже известно.
Когда царевич то письмо царское прочел, то, понятное дело, какое-то время находился в некотором замешательстве. Поэтому, когда Петр Андреевич Толстой прямо спросил – или, что правильнее – предложил вернуться доброй волею, царевич нашел в себе силы ответить только: «Сего часу не могу о том ничего сказать, по неже надо мыслить о том гораздо».
8
Через день, одиннадцатого сентября произошло второе свидание Алексея с Толстым и Румянцевым, на котором царевич заявил, что ехать боится, а почему боится, – на то ответ он скажет только кесарю, протектору своему.