Пять минут чтения «Отца Всевидящего».
Десять.
Пятнадцать.
- «И коли на то будет воля твоя, Отец Всевидящий, даруй мне прощение твоё...» - закончил разбойник. По лицу тёк пот. Вздымалась грудь.
Зрители всё ещё в ступоре. Полицейские растерянно переглядываются.
Стоило священнику посмотреть на сержанта, тот засуетился и пролопотал:
- И что делать-то?
- Вы знаете закон, - спокойно промолвил Бернард.
- Да, но-о...
- Что-то не так, сержант?
Страж порядка шмыгнул носом и смирился:
- Всё так, отче.
Самый молодой полицейский рванулся к сдавшемуся командиру и зачастил:
- Мы не можем его так просто отпустить! Это же преступник. Это же сам Казур-Уд!
Сержант развёл руки и напомнил:
- Ты сам всё слышал. Он прочитал «Отца Всевидящего».
- Да к чёрту Отца этого!
Толпа ахнула в ужасе. Юный полицай понял, что на него обращены все взгляды. В том числе и испепеляющий Бернарда. Молодецкого запала как не бывало. Болтун попятился.
Священник перевёл взор на сержанта и выговорил:
- Вы знаете, что делать.
Страж порядка зыркнул на палача и крикнул:
- Чего встал?! Освобождай!
Слуга Смерти раскинул руки и пробасил:
- А ключи?
- Дайте ему ключи!
Один из полицаев вытянул из кармана связку ключей, подошёл к Казур-Уду и самостоятельно снял с него наручники. Под «охи» и «ахи» толпы помилованный разбойник покрутил руками, сжал и разжал кулачищи.
От горожан разило страхом, растерянностью и солёной рыбой.
Самый молодой полицейский не угомонился. Подскочил к сержанту и зашептал на ухо:
- Мы не можем так просто его отпустить. Это же Казур-Уд.
Старший по званию сморщился гадливо и пообещал тихо:
- Толпа не выпустит его живым. Ты прав, это Казур-Уд.
Разбойник сделал шаг на эшафоте. Зрители ахнули - поди, увидели, как каменная статуя ожила.
По правде сказать, здоровяк плохо соображал, что происходит. Слова спасительной молитвы всё ещё холодили язык.
Казур-Уд обернулся, чтобы поблагодарить священника. Тот невидящим взглядом смотрел куда-то в сторону.
Протяжно выдохнув, разбойник побежал взором по головам зрителей. Те горбились, опускали глаза, зажмуривались. От этого сборища веяло трусостью, жадностью, голодом... Ничтожества.
Здоровяк вскинул руки и затряс кулаками. Несколько человек обмочились.
Сплюнув, Казур-Уд сбежал по ступенькам. Толпа отпрянула так, точно разбойник окружён пламенем.
Горожане сторонились, пропуская шагающего здоровяка. Он башней возвышался над ними. Дышал на полные лёгкие, наслаждаясь страхом презренных людишек.
На эшафоте оживление. Самый молодой полицейский прорычал и вскинул ружьё.
- Стой! - вскрикнул сержант.
Непослушный подчинённый прицелился. Двое полицаев бросились на него. Все трое с грохотом повалились на дощатый настил. Вздёрнутое дуло бабахнуло. С деревьев взлетело каркающее вороньё. Пригнувшаяся толпа северян зароптала.
На эшафоте ухмылялся священник Бернард, провожая взором удаляющегося разбойника.
Казур-Уд доселе недоумевал. Оказывается, клирики не лыком шиты. Могут дать фору самим мистикам! Что за голос звучал в голове здоровяка? И главное - зачем? Зачем церковникам спасать ватажка, потерявшего свою шайку? А он-то планировал ограбить их Сокровищницу. Священники же добром отплатили. Вопросы множились.
Нахмурившийся разбойник шагал прочь от эшафота. Испуганные людишки убирались с пути. Толстощёкий мужичок, рыжая девка, малолетний воришка - все боялись Казур-Уда.
Наконец-то толпа осталась позади. В лицо дунул холодный ветер. Ему тоже не остановить здоровяка. Тот подошёл к сидящему на козлах бородатому извозчику. Зафыркала пара муругих лошадей, впряжённых в серую карету.
- «Мраморный Кот», - назвал Казур-Уд. - Знаешь? Гостиница.
- «Мраморная Кошка», - поправил кучер.
- Отвезёшь?
При виде сжавшихся кулачищ северянина извозчик энергично закивал. Борода подметала поношенный сюртук.
- Вези, - повелел Казур-Уд и сел в карету.
За окном понеслись дома и деревья. Сейчас они меньше всего интересовали освободившегося разбойника. Он любил контролировать ситуацию. А ныне не до конца разумел, что происходит. И это тревожило. Кто-то - скорее всего, Церковь - решил использовать Казур-Уда в своих целях. В целях, о которых северянин не имел ни малейшего представления. Он сопел и нервно потирал кулаки. Что бы там ни надумали клирики, здоровяк сделает то, что должен. Зубы заскрежетали.