Надкусив булку, я подняла глаза на отца Ильи, и меня бросило в жар от того, как он на меня смотрел: пристально, изучая каждый миллиметр моего лица. Мне даже некомфортно стало, и я нервно заерзала на стуле.
– Почему вы так на меня смотрите? – тихо спросила я, проглотив кусочек булочки. – У меня что-то на лице?
Глаза цвета горького шоколада прищурились.
– Да, я все жду, когда же ты начнешь шантажировать меня и требовать деньги за молчание, – произнес Михаил и жестко усмехнулся.
От услышанного меня бросило в жар.
Гад! Да как он мог подумать обо мне такое?! Хотя… невеста жениха спит с будущим свекром... тут и не такое можно надумать!
Тем не менее, ему не было оправданий. Никто еще не говорил мне подобного в лицо! Да как он вообще посмел?!
Я резко поднялась, все еще держа в ладони чашку, и в тот же миг плеснула содержимым прямо в лицо хозяина дома, наблюдая за тем, как с его каменной физиономии стекает на белую футболку темная жижа.
На лице Михаила не дрогнул ни один мускул. Он всего лишь поднял на меня свирепый взгляд и сжал губы в тонкую линию.
– Сядь, – произнес он, не повышая голос, но это все равно больше походило на приказ.
Я послушно плюхнулась на стул и испуганно уставилась на Воронова, который, казалось бы, боролся с желанием придушить меня голыми руками.
– Раз уж тебе не нужны деньги, тогда чего ты хочешь? – он сложил руки на столе. – Не думаю, что ты добровольно раздвинула передо мной ноги. Что, интересно, скажет Илья, если узнает о том, что его дорогая невеста трахается с его отцом?
– Вы сами ко мне пришли! – возмущенно воскликнула, сжимая кулаки. – Это было в последний раз, понятно вам? А если вы расскажите обо всем своему сыну, то я обращусь в полицию и сообщу об изнасиловании! – я не хотела этого говорить, но решила запугать его точно так же, как и он меня. Во всем этом была не только моя вина, ведь мы оба хотели близости.
Михаил хотел мне что-то сказать, но не успел, потому что в прихожей послышался хлопок дверью, а затем и быстрые шаги в сторону кухни. Момент – и в дверном проеме показался лохматый и грязный Илья. Почему-то при виде него у меня сложилось впечатление, что он добывал уголь в шахтах, не иначе.
– Я вернулся! – объявил он с нотками радости. – Пойду, вещи закину в комнату, приму душ и приду завтракать. Жрать хочу, сил нет! – потом помолчал, рассматривая отца. – Бать, ты чего это в грязной одежде сидишь?
Михаил бросил на меня быстрый взгляд и хмыкнул.
– Опрокинул на себя кофе, – сказал он тихо. – Ничего страшного.
Илья взглянул на меня и отвернулся.
– М, ну понятно, – и скрылся с наших глаз.
Ни слова не сказал своей невесте и посмотрел на меня так, будто на моем месте была вешалка.
Все еще обижается?
Идти следом за ним и портить себе настроение еще больше не хотелось. Я уже серьезно думала о том, чтобы собрать вещи и уехать отсюда, но воплотить это в реальность не хватало духа. Моя собственная слабость и нерешительность злили. Амеба бесхребетная!..
Несмотря на появление в доме сына, Михаил взял со стола салфетку и, вытирая лицо от кофе, негромко сказал мне:
– Не советую тебе тягаться со мной, крошка. Ты в любом случае выйдешь проигравшей из этой игры.
Я чуть не задохнулась от возмущения!
Каков же наглец!
– Да вы!.. – начала было я, но замолчала, потому что в сторону кухни опять послышались быстрые шаги.
– Бать, вызови уборщицу! – крикнул Илья, только-только появившись в дверях. – В нашей комнате, на подоконнике, какая-то белая липкая лужа! – он брезгливо поморщился, прямо как избалованная девчонка. Странно, раньше за ним я такого не замечала. – Что это вообще за хрень? Пусть убирается лучше!
Так, стоп…
Лужа на подоконнике?
Я перевела растерянный взгляд на Михаила, который непоколебимо смотрел на своего сына.