— Зачем? — мозг был словно в дурмане последние дни, два плюс два отчаянно не складывалось.
— Я откуда знаю, солнце, — сочувственно развела руками девушка. — Выглядишь совсем плохо… Может, ты домой пойдешь, а?
— Не домой она пойдет, а куда вызывают! — взорвался преподаватель, услышав только конец фразы Марины. — Или вы собрались проигнорировать вызов Прохора Германовича, девушка?!
Тогда я наконец вспомнила, КТО наш куратор. Мужчина не давал о себе знать все это время, решая вопросы через старосту. Направляясь к ректору в кабинет, я даже испугаться не успела, потому как была уставшей до состояния засохшего гербария. Только краем глаза заметила, что место секретаря пустует.
— Здравствуйте, — понуро войдя в открытую дверь, я только на половине пути к столу вспомнила, что вообще-то надо было постучать. Но, как говорится, поздно пить боржоми, когда почки отказали. — Вызывали? Что я там опять натворила?
Прохор Германович что-то активно печатал на ноутбуке с таким сосредоточенным взглядом, будто один в этом мире. В кабинете царил идеальный порядок, волосы зачёсаны назад мужским ароматным гелем, черный костюм с иголочки отглажен до максимально возможного состояния. Я оценила это мельком, голова закружилась, перед глазами потемнело, из-за чего буквально упала на мягкое кожаное кресло.
— А тебя не учили?.. — начал было он, злобно цедя каждое слово. Ровно до тех времен, пока не поднял на меня взгляд, сам себя обрубая на полуслове. Холодное равнодушное выражение сменилось сперва на недоумение, между бровей залегла глубокая морщина. Его голубые глаза как-то странно блуждали по моему лицу, пока руки Прохора Германовича неосознанно все сильнее и сильнее сжимали экран ноутбука.
— Что? — не поняла я, подпирая подбородок кулаком.
«Лишь бы не уснуть! Лишь бы не уснуть!» — повторяла про себя, как мантру.
— Ничего, — озабоченно качнул головой тот, просыпаясь словно от комы. Отряхнулся, поднялся с места и направился к тому шкафу, где, я помнила, хранился алкоголь. — Сиди спокойно.
Отсмотрев себя, недоумевающе развела руками:
— Так я вроде и так…
— Пей, — когда подняла голову, вздрогнула с перепуга. Ректор уже протягивал мне полный стакан чего-то спиртного. От неожиданности даже переняла стакан, но пить не спешила. Сердце буквально выпрыгивало из груди. Зачем, спрашивается, так незаметно подкрадываться и пугать?! Но не успела я понять, зачем Прохору Германовичу предлагать мне алкоголь, как он вдруг выдернул его обратно. — Стой. Ела последний раз когда?
— Вчера вечером, — выпалила до того, как вспомнила, что это вообще-то не его дело!
— Небось макароны какие-то, — не спросил, а констатировал он, снова начиная злиться.
— Не-а, — фыркнула я, — гречку.
Почему-то мне показалось, словно звучит это солиднее. Куда там? Прохора Германовича просто скрутило, как будто целый лимон разом разжевал. Подняв меня за руку, он силком потащил к выходу, на ходу хватая свой дипломат и плащ. Почему-то накинул его на меня, а не на себя.
— Пошли, — как-то уж слишком спокойно выдохнул он, зачем-то продолжая держать руки на моей талии. Хотя идти я могла, сама между прочим. — Горе мое луковое…
— Куда это? — шла пара, коридоры пустовали. А те студенты, что прогуливали пары, скрывались еще до того, как Прохор Германович возникал в поле их зрения. Сложно поверить, но шаги ректора, эхом разливающиеся по широким коридорам, невозможно было спутать с другими. Уверенная размашистая поступь, аки царь владенья свои обходит.
— Много будешь знать, — только лишь на улице ректор снова ожил. И будь я хоть немного в себе, давно бы уже развернулась и ушла, — скоро состаришься.
А затем достал из кармана золотой ключ, нажал кнопку, и отозвалась ему огромная крутая чёрная тачка, больше напоминающая военный БТР.
Ректор только успел включить подогрев сидения, как я мгновенно отрубилась, словно по щелчку пальцев, а когда открыла глаза — на мне был мягкий, безумно вкусно пахнущий пиджак. Прохор Германович буквально завернул меня в свою одежду.
Перед глазами возникла огромная вывеска «Сокол» и парадный вход, куда не каждый смертный отправится свадьбу праздновать.
— Вам тут что-то забрать нужно? Зачем вы меня сюда привезли? — растерялась в догадках я, Прохор Германович же без комментариев покинул авто, обошел его и вытянул меня на землю. Не размениваясь на сантименты или предупреждения, мужчина просто поднял меня под ягодицы, как грудного ребенка, и понес внутри. Кажется, все внутренние органы станцевали убойное танго от внезапной и такой тесной близости. Оперевшись ладонями в его грудь, я сдавленно прошептала, так, чтобы швейцар и официанты на входе не слышали: — Ч-что вы делаете?