Я резко поднимаюсь с кресла. То прячу руки в карманах, то сцепляю пальцы в замок за спиной. Не по себе как-то от его взгляда. Особенно после того, как поймал меня на подглядывании. Но об этом он, к счастью, тактично молчит. А я делаю вид, что ничего не случилось.
— Извините, что доставила вам неудобства, — мой голос звучит максимально виновато и послушно. — Просто все как-то неожиданно случилось, — развожу руками. Чувствую себя максимально глупо.
— Разве я не говорил, чтобы по ночам нигде не шлялась? — грубо произносит он, вглядываясь в мои глаза, словно пытаясь прочитать мои мысли.
Моргаю несколько раз, не могу ни слова вымолвить, ни взгляд от него отвести.
— Пойдем, — кивает в сторону лифтов, не дождавшись моего ответа.
Я растерянно смотрю ему в спину. Разве он не должен просто отдать мне ключи и уйти?
Глава 18
В лифте между нами повисает тишина и напряжение. Я прислоняюсь спиной к металлической стене. Дышу тяжело и рвано.
Створки открываются, я иду к квартире, Максим следует за мной. Мне ключи не отдает. Сам открывает дверь, пропускает меня внутрь.
Переступаю порог и оборачиваюсь, чтобы поблагодарить его и закрыть дверь, но мужчина входит в квартиру следом за мной.
Я теряюсь.
Не понимаю, зачем он здесь.
Чувствую себя, как всегда, неловко с этим взрослым, красивым мужчиной, который является отцом моей подруги.
— Так где ты была так поздно, и где твою сумочку украли? — спрашивает, так и не дождавшись от меня ни слова.
Идет к холодильнику, открывает дверцу, его недовольное лицо становится еще мрачнее.
— Ты вообще что-то ешь? — поворачивает ко мне голову, и мы встречаемся взглядами. Ощущение, словно ревизию в квартире проводит. И проверяет, не украла ли я чего.
— Я в универе обедаю, а после шести вечера не ем, чтобы не поправиться.
Он хмыкает, качает головой, вроде как говоря: ох уж эти женщины!
— А сумку в маршрутке украли. И там был телефон, который вы мне дали. Извините, — прокашливаюсь несколько раз, так как голос мой совсем сиплым становится.
— Что еще из ценного было?
— Деньги и документы. Я завтра пойду восстанавливать все.
— Денег сколько было? — интересуется, оглядывая пространство гостиной.
— Немного, — облизываю пересохшие губы и прикидываю в уме, сколько с собой взяла. Для него это точно немного, а мне несколько месяцев пришлось экономить и откладывать. Озвучиваю сумму, на что получаю лишь равнодушный кивок.
— Хорошо, больше чтоб нигде не шлялась в такое время. И еще, — делает несколько шагов ко мне, замирает напротив, и я снова могу почувствовать аромат его парфюма.
Сердце ускоряет свой ритм. Я ловлю себя на желании уткнуться носом в его шею, почувствовать его кожу своими губами.
И сразу же становится стыдно за собственные мысли.
Это слишком запретно и греховно. Даже думать об этом нельзя.
— Я очень надеюсь, что впредь ты перестанешь прикрывать мою дочь. Если она влезет в какую-то херню — виноватой будешь ты. Поэтому не стоит врать мне, как в прошлый раз, — каждым словом одновременно вызывает во мне негодование и прибивает к месту. — Поняла, подружка Маша?
В его взгляде слишком много насмешки и презрения ко мне.
Он идет к выходу, а я сжимаю руки в кулаки.
В висках пульсирует, сердце разгоняет кровь по венам.
Не выдерживаю.
Оборачиваюсь.
— Я не ваша шестерка, ясно вам? Именно потому, что Оля моя подруга, я не буду вам ее закладывать. Вы ее отец, вот и занимайтесь ее воспитанием. Я здесь ни при чем. И, кстати, из этой квартиры я скоро съеду, аренду за то время, что здесь жила, оплачу. Так что мы в расчёте. Спасибо за помощь, — заявляю решительно.
Он останавливается. Поворачивает голову в мою сторону. Несколько секунд сверлит меня таким взглядом, что становится не по себе.
Мои слова его явно разозлили.
— Будешь жить здесь, пока я не разрешу съехать. Поняла? Мне не нужна еще одна головная боль. Учись лучше.