Киваю.
— Отлично.
Он ставит свой большой чемоданчик на стол, вырывает из блокнота лист бумаги и что-то пишет.
— Вы хирург? — спрашиваю.
Он поднимает на меня взгляд, усмехается.
— Ветеринар.
Я не понимаю, шутит он или серьезно, но решаю вопросов больше не задавать.
— Тебя как зовут?
— Маша.
— Вот, держи, Маша. И следуй всем моим рекомендациям. Не давай ему подниматься завтра. Потому что, бьюсь об заклад, захочет ринуться в бой сразу, как проснется.
— Спасибо, — благодарю, принимая исписанный лист бумаги.
— Меня уже поблагодарили. Щедро.
Потом снова рассматривает меня. Уже более пристально.
— Не знал, что Алмаза на таких молоденьких потянуло, — усмехается и качает головой. Идет к выходу, а я почему-то не осмеливаюсь возразить, что никакая я не девушка Максима.
Глава 20
Стоя на пороге комнаты, где спит Максим, я ощущаю волну беспокойства. Несмотря на заверения то ли доктора, то ли ветеринара — я так и не поняла, шутит он или нет, — что Максим будет в порядке, мое сердце сжимается при мысли о том, как близко он был к смерти.
Всю ночь я не могу уснуть, мысли о том, что могло бы случиться, если бы я не справилась, кружили в моей голове. Я прокручиваю все снова и снова и ненавижу себя за беспомощность.
Моя рука дрожит, когда я медленно открываю дверь, стараясь не издавать лишнего шума. Комната слабо освещена ночником.
Максим лежит на постели, его дыхание ровное и спокойное, что несказанно успокаивает. Я подхожу ближе, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и не могу оторвать взгляд от его спокойного лица.
В этот момент он кажется таким беззащитным, непохожим на мужчину, который всегда держит все под контролем.
Я аккуратно присаживаюсь на край кровати, стараясь не потревожить его сон. Чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. Глубоко вдыхаю воздух, пытаясь сдержать их. Не время для слез, Максиму нужен покой и забота, чтобы восстановиться.
Я обещаю себе, что сделаю все возможное, чтобы помочь ему поправиться, ведь теперь мне кажется, что между нами возникла некая связь. Связь, которая появилась из-за этой страшной ночи.
Поднимаюсь, чтобы убедиться, что все необходимые медикаменты находятся рядом и легко доступны, и чувствую, как усталость накатывает на меня волнами. Но страх за его жизнь держит меня на ногах. Я знаю, что не смогу уснуть, пока не буду уверена, что с ним все будет в порядке.
Но ближе к утру, поддавшись усталости и неспособности отвести взгляд от Максима, я мягко опускаюсь на край его кровати, стараясь не потревожить его сон.
Прислушиваюсь к его дыханию, безумно боюсь, что в один момент оно может прерваться.
Разглядываю его бессовестно.
Мои глаза борются за то, чтобы оставаться открытыми, но исчезающая адреналиновая вспышка прошедшей ночи и спокойное дыхание Максима рядом успокаивают меня.
В конце концов я не замечаю, как засыпаю рядом с ним на кровати.
Когда я просыпаюсь, первое, что ощущаю, — это взгляд. Прямой, пристальный и невероятно теплый. Мои глаза медленно открываются, адаптируясь к дневному свету, который проникает в комнату. И тогда я вижу его — Максима, смотрящего в упор на меня так, что сердце мгновенно начинает биться быстрее.
На мгновение я замираю, осознавая, что лежу рядом с ним в постели, и теперь мы смотрим друг на друга, разделенные всего лишь несколькими сантиметрами пространства.
Он без футболки, его обнаженное тело с несколькими бледными шрамами выглядит так, словно он сам Аполлон.
Подумать только — и это отец Оли!
Его взгляд не отпускает меня, но в нем нет недоумения или удивления. Словно он каждый день просыпается в одной постели с подругой своей дочери.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашиваю я, не замечая, как перехожу на «ты», голос слегка дрожит от неожиданности этого момента.
Быстро вскакиваю с кровати, поправляю волосы и чувствую себя безумно смущенной.
Что он подумает, поняв, что я легла к нему в кровать?