Но Элисон рано обрадовалась свободе. Когда она готовилась покинуть клинику, в приемной зазвонил телефон.
— Элисон? Как я рада, что застала тебя.
Элисон невольно улыбнулась, узнав голос Джинни Колетт. Хозяйка сдаваемой внаем квартиры, как всегда казалось Элисон, — это пожилая дама с резким голосом и подозрительным взглядом. Джинни была одного с Элисон возраста и, пожалуй, за прошедшие три года стала ее самой близкой знакомой в Санта-Терезе, почти подругой.
— Что случилось, Джинни?
— Я знаю, как это ужасно — беспокоить тебя на работе, но я буквально схожу с ума…
— Что случилось?
— Моя свекровь… Джон в Нью-Йорке на медицинской конференции, а его мать позвонила и попросила меня побыть с ней. Она попала в аварию — ничего страшного, никаких повреждений, просто она слишком возбуждена, чтобы оставаться одной. Я бы взяла девочек с собой, но миссис Колетт живет в одном из этих домов со строгими порядками — никаких детей после десяти вечера. А няне я не могу дозвониться. Я знаю, это нарушит твои планы, но не могла бы ты посидеть сегодня с близнецами? Ты ведь говорила как-то…
— Ни слова больше. Собирай вещи — я подъеду через десять минут. И не беспокойся. Мы с девочками прекрасно поладим.
Элисон повесила трубку, от души надеясь, что в ее голосе не слышно было разочарования по поводу того, что придется провести этот вечер, присматривая за двумя шустрыми шестилетними близняшками.
Глава 3
Когда Элисон только переехала в Санта-Терезу, она поселилась в небольшой квартирке в нескольких минутах ходьбы от клиники. Но потом она подобрала первого питомца, вернее, как часто казалось Элисон, это Петр Великий подобрал ее, и начала присматривать жилье попросторнее. Когда она пришла по объявлению Колеттов, хозяева понравились ей с первого взгляда, и переоборудованный ими под жилье сарайчик прекрасно подходил для ее нужд. Он был не только удобным, просторным и доступным по цене. Одним из главных его достоинств был огороженный задний дворик.
Хотя Элисон работала по ненормированному графику, а Джинни была занята заботами о муже-гинекологе, двух дочках-близнецах и о домашнем хозяйстве, между молодыми женщинами сразу же возникла привязанность, почти дружба. До сегодняшнего дня она сводилась к тому, что они пили вместе чай или кофе раз в месяц, когда Элисон приходила платить за квартиру. Пухленькая Джинни с карими глазами и облаком черных волос была очень симпатична Элисон.
Она без малейших колебаний согласилась помочь Джинни, но сейчас, на подъезде к дому, Элисон охватили сомнения.
В конце концов что она знает о детях? У нее не было старших братьев и сестер, которые могли бы подарить ей племянников, не говоря уже о младших братишках и сестренках, о которых она могла бы заботиться, будучи подростком. Элисон не знала, как обращаться с детьми, — разве что как со взрослыми, но такой подход вряд ли понравится их родителям. И как она будет развлекать весь вечер двух шестилетних девчушек? Ведь она даже не научилась до сих пор различать их.
Выпрыгнув из кабины грузовичка, Элисон с сожалением подумала о своих животных, которым придется сегодня ждать ужина куда дольше обычного. Петр Великий — ее борзая — будет ходить туда-сюда, скривив свой длинный аристократический нос по поводу опоздания хозяйки. Когда Элисон подобрала собаку на улице, Петр страдал от недоедания, и его густая белая шерсть была заляпана кровью, струившейся из разорванного уха. Он был очень старым, и Элисон подозревала, что хозяева просто-напросто выгнали его из дома.
А вот ее кот, Том-Том, наверняка родился на улице. Ему перебило ногу капканом, из которого Элисон его освободила. Том-Том страдал отвращением ко всем человеческим существам, включая подчас и свою спасительницу. Он наверняка будет ковылять на трех лапах по перилам, ведущим на чердак, останавливаясь иногда, чтобы издать жуткий вопль недовольства по поводу того, что его не накормили вовремя. А Шэмрок, самый терпеливый из ирландских сеттеров, будет лежать, свернувшись на коврике, и не сводить с двери своих ослепших глаз в ожидании хозяйки.
А что, если в один из вечеров ей вообще не удастся дойти до дома? Что, если с ней что-нибудь случится? Кто покормит, кто позаботится о них? Может быть, гуманнее было бы усыпить этих несчастных. Может быть, она лишь из эгоизма взяла в дом эти — как называет их Марго — отбросы с животной помойки?