Не прошло и минуты, как впопыхах, ударяясь о дверной проем кассы, выглянула тучная женщина, ростом чуть более полутора метров, на вид лет шестидесяти, а то и более. Она закрыла дверь ключом и направилась к нам. Подойдя, поздоровалась и вопросительно оглядела присутствующих. Затем взглянув на отца спросила:
–Он?.. Неужто и в самом деле он?
–Он самый-с! – отрапортовал отец.
Глаза ее прослезились; она обняла меня и произнесла: «Так вот ты какой!.. а я уже извелась, совсем измучилась, представляя тебя в своих мыслях».
Все глядели на меня с умилением.
Я недоумевал.
После недолгого разговора, восторга и возгласов нас усадили за стол к тете Лере. Она затребовала мой паспорт. Я посмотрел на отца. Он одобрительно кивнул. Я протянул ей документ. Руки у нее тряслись. Она сверила его с какими-то бумагами из шкафа и не без радости произнесла: «Все верно!».
–Ну, вот и отлично! Гоните-с наши деньжата милые господа аферисты! – отец громко захохотал.
Мы засмеялись в ответ.
После, тетя Лера села на рабочее место и, вглядываясь в монитор компьютера спросила:
–Все ли будем снимать со счета?
–Нет, разумеется! Чуточку себе с Манькой оставь. Благодарность наша, так сказать и вы за мой праздник порадуйтесь!
–Ах, Вадим Петрович, какой же вы все-таки неисправимый. Аж плакать хочется. Ведь знаете – не положено! – не без сочувствия, отрезала тетя Лера.
–Ну, конфеты, так конфеты! – смущаясь и качая головой ответил отец.
–Ничего не надо, прошу вас! – залепетала тетя Лера.
–Рады не меньше вашего Вадим Петрович. Неужто не видите?! – вмещалась Марина Витальевна.
–Ну, так что? Закрываем счет?
–Батя, что за деньги? Что за счет? – не выдержал и спросил я.
Тетя Лера удивленно посмотрела на Марину Витальевну, а та вытаращила глаза. Они опешили так, будто я справлялся о названии планеты, на которой мы находимся.
–Как что за деньги?! – развела перед собой руками Марина Витальевна.
–Твои деньги, – качнув головой, заверила меня тетя Лера.
Я вглядывался в лица присутствующих и ждал, когда объявят, что все – розыгрыш. Однако, этого не случилось.
–Мать моя женщина! Да он не знает, – она снова переглянулась с Мариной Витальевной.
–Неужто не знает? – спросила та, глядя на отца.
–Да куды там! Не ведает даже-с! А знал бы, ни в жизни позволил…
–Да что тут такое происходит?! Довольно бать, о чем речь?
Отец спрятал взгляд не в силах говорить. Его челюсть пришла в напряжение. Он сжал трясущиеся кулаки, чтобы не показать своих слез перед дамами.
Тетя Лера подошла к отцу и нежно обняла, прижавшись щекой к его плечу. А Марина Витальевна стала объяснять:
–Петенька, знакомы мы с Вадимом Петровичем уж двадцать лет; сдружились давно. А потому и тебя знаем и любим как родного. Я и Лера свидетели – сын за все время ни разу не забыл про отца. Ой, – тяжело вздохнула она. – Всем бы таких детей!.. Двадцать лет ты каждого пятнадцатого числа отправлял денег, чтоб отец не помер с голоду. Двадцать лет!.. – потрясла пальцем. – Ой, не могу… – она отвернулась и стала обмахивать лицо бумагой.
–Двадцать лет назад, когда пришел первый платеж, – продолжила тетя Лера – Вадим Петрович открыл у нас счет на твое имя и по закону только ты можешь снять накопленные деньги. С тех пор он клал на этот счет каждый присланный тобою перевод. Насколько регулярно ты присылал ему денег, настолько же упорно откладывал их твой отец. Сумма там уже приличная набежала. Ой, что же это я?! Сейчас, секундочку, я скажу точную цифру…
Я взглянул на отца. Он более не испытывал напряжения, а только улыбался, любуясь мною. Удушье поразило меня, скулы затряслись. Вдруг, он отвел взгляд и, едва сдерживая слезы заговорил:
–А на что они мне спрашивается?! Куды их девать, когда все у меня в достатке и ничего мне не надобно?! Все есть у меня… и хлеб, и чай, и тепло мне и сам я, слава Господу, во здравии. Ничего мне не надобно без него! Ни сарая, ни трактора, ни плуга, ни скот… – он не договорил.
Я бросился к ногам отца и, судорожно рыдая стал целовать его сапоги.
–Один миллион шестьсот семнадцать тысяч сомов, – озвучила сумму на счете тетя Лера.