— Мы будем. Спасибо за приглашение!
Хмыкнув, Роб спокойно развернулся и молча ушел. Только лишь когда дверь за ним захлопнулась, я смогла выдохнуть. А Островский развернулся, чтобы снова запереться в своем неприступном кабинете.
— И, — я бросилась за ним следом, — это все? Никаких объяснений?!
— Ах, да, прости... — нервно растерев пульсирующую вену на виске, он торопливо выдохнул. — То, что произошло вчера — недопустимо и непрофессионально. Больше не повторится, будь уверена.
Это радовало. Но на повестке дня стояла другая, более животрепещущая новость:
— Зачем нам ехать на Сейшелы, Леша? Я не хочу. Давай не…
— Женя! — меня снова одернули холодно и непоколебимо. Напоминая, что я тут никто. Нанятая рабочая. Надо помнить свое место. — Если бы мы могли не ехать, не ехали бы…
— А почему мы обязаны, расскажешь? — с мольбой в голосе прошептала я.
Аня протянула к Островскому свою маленькую крохотную ладошку. Мужчина посмотрел на это сочувственно и измотанно. Отхлебнул из стакана и, морщась, захлопнул перед носом дверь. Перед этим буркнув:
— Сегодня я не завтракаю.
****
Когда Роб говорил о яхте, я представляла себе маленькую современную лодку. Но нас ждал настоящий «Титаник»! Огромная белая махина. Внутри, помимо множества разнообразных дорогих кают, отсек для водных скутеров, моторной лодки и даже водных лыж.
Ранним утром, на рассвете, Роб с Лешей куда-то уплыли. Я узнала об этом по записке на подушке. Теперь, рядом с Ричардсоном, мы обязаны были спать в одной комнате.
— Смотри, Анечка! — присев на край пирса, специально спущенного к воде, я надела на доченьку спасательный жилет (так спокойнее) и провела ладонью по теплой водичке. — Это индийский океан, представляешь? Какая красота!
Дочь любила тепло, ей было весело и хорошо. Она хохотала, и я позволила себе расслабиться.
Вдруг позади послышался щелчок. Резко обернувшись, я увидела Ксению в черном сплошном купальнике и шляпе с широким бортами, из которой ниспадали идеальные белые кудри. Ее глаза были закрыты широкими очками, на ногах шпильки. Даже в такой испепеляющий день она предпочитала быть при полном макияже.
— Вы так красиво сидите. Не могла ни сделать фото, — покрутив розовым фотоаппаратом мгновенной печати, она снова настроила камеру на нас с Аней. — Чи-и-из!
Вспышка испугала дочь, хорошее настроение сменили слезы. Не проявившееся фото упало на пол, а Ксения вдруг сняла очки и посмотрела мне прямо в глаза. В них читалась насмешка.
— Для тебя это настоящая удача, верно? — присев рядом без приглашения, она протянула руки к Ане, но я ребенка этой девушке не доверяла. Еще бы! Ведь еще недавно она называла девочку «выродком». — Никому ненужная брошенка из детского дома на частной яхте бороздит просторы Сейшелов! Вау!.. Запомни этот момент, Женечка. Он больше никогда не повторится.
Признаюсь, это задевало. Ведь так оно и было. Еще месяц назад я даже подумать не могла, что существуют люди, у которых нет запретов. Лишь желания. Один щелчок пальцев и все исполнено.
И все же внутри вспыхнула злость. Кто угодно может ткнуть меня носом в бедность: Роб, Леша, но не Ксения. Которая по моим сведеньям ни дня не работала.
— Это не твоя яхта, — с усмешкой напомнила ей я. Ксению от злости прямо перекосило. Стало совсем невмоготу держать надменную улыбку. — Сомневаюсь, что такой хитрый человек, как твой муж, не позаботился о брачном договоре.
— Тебя. Это. Не. Касается, — отчеканила та от зубов. Разве что пена изо рта не шла. Но девушка тут же вернулась к образу томной красавицы. Расслабилась и со снисхождением осмотрела мой купальник: — Лучше скажи, как МОЙ любимый провез ТВОЮ дочь заграницу?
Странный вопрос… Я замерла в недоумении. Во-первых, почему Ксения не задала его напрямую адресату? Он ведь ее любимый! Нет? Во-вторых, зачем такое акцентирование? Я деменцией не страдала и провалов в памяти не испытывала. Прекрасно помнила, что отец Анечки — мой бывший муж Андрей. А бывший потому, что мы развелись за неделю. Он на ребенка не претендовал, нам ничего не оставил. Помахал ручкой и везде заблокировал.