— Но… — неуютно пристроившись на диване, я обняла Анечку покрепче. Прижала спящую дочку к груди.
Чем дольше сидела наедине с Ричардсоном, тем больше корила себя за длинный язык. Вдруг Островский прав, и я просто утопила нас всех?
— Иногда муж получает молодую красавицу, а жена — набитый доверху кошелек. Это нормально. Между вами с Лешей тоже есть какая-то выгода, согласись? — старик присел напротив и уставился на меня таким взглядом, будто вот-вот спустит на меня стаю цепных церберов.
— Да, возможно вы и правы… — кусая губы, я оборачивалась по сторонам. Придумывала, смогу ли убежать в случае чего. Но тут же кратко нервно хихикнула. Куда бежать? Мы на яхте!
— С Ксений порой не просто, — неожиданно произнес Роб, а потом залпом осушил пол стакана. — Она наглая, своенравная и жестокая, но хочет казаться милым ангелом. Думает, я ведусь на ее уловки! Порой женщины бывают очень наивны. И много на себя берут. Вам так не кажется?
Сглотнув ком в горле, я перестала дышать. Мне не нравилось, в какое русло вел Роб.
— Вы опытнее, знаете больше. Не мне решать, — язык вяз во рту, каждое слово отдавало страхом.
Старик усмехнулся и подмигнул. Видимо, хотел меня расслабить. Только я еще больше напряглась и вжалась в сидение намертво.
— С вами все наоборот, — прогнувшись вперед, он начал странную игру в гляделки. То ли до обморока меня довести пытался, то ли раскусить. — Пытаетесь казаться смелой и решительной, а на деле просто перепуганный кролик, у которого всегда от страха трясется хвост.
На это замечание я отвечать не стала. Оно звучало надменно. Роб знал, что выше меня по статусу. Знал, что мы наедине. В океане. Вся прислуга подчиняется ему. Нет камер наблюдения. Исчезни я с ребенком — никто лишних вопросов задавать не станет.
— О чем вы говорили с Ксений перед тем, как все это произошло? — вдруг спросил старик после затяжного молчания.
Я встрепенулась. Неужели он верит мне? Или просто проверяет?
— Она в который раз напомнила, что мы с дочкой тут не к месту и… — проговорилась я неожиданно для самой себя. Ведь для всех вокруг Ксения строила из себя мою лучшую подругу. Главную опору и помощницу. Только вот Роб и бровью не повел. Видимо, и тут он на игру жены не повелся. Поэтому я продолжила более уверенно: — Я спрашивала у нее про ребенка, а потом…
— Про ребенка?! — мой дух покинул тело, когда Ричардсон вскочил с места и навис надо мной коршуном. С обезумевшим взглядом, полным раздражения, он рычал: — Ты говорила ей о НАШЕМ РЕБЕНКЕ???
Реакция была более чем странной. Я даже не хотела знать, почему для Ксении и Роба тема ребенка такая… болезненная? На ней будто стояло невидимое «табу». Все, о чем я думала, как бы скорее сбежать от старика подальше!
— Да, — призналась я со слезами на глазах, — а потом… потом…
— Потом она тебя толкнула? — старик оскалился. С таким видом, будто поступок блондинки теперь стал для него понятен и оправдан. Что странно! Сев на место, он махнул мне рукой в сторону выхода. — Иди, девочка. И приди в себя. Я тут женских склок не протерплю. Тем более, семейных разборок.
К двери я бросилась без задней мысли. Желания остаться и поговорить с Робом по душам не осталось.
— А как же… — в последний момент я набралась смелости и повернулась к мужчине. Кусая губы тихо шепнула: — Мы бы с Аней хотели вернуться домой раньше. Это возможно?
Роб смерил меня таким взглядом, будто я ничто. Пустое место. И смешно было бы с его стороны менять свои планы ради какой-то там букашки. Все равно, что прокладывать новый маршрут похода, если на твоем пути муха.
— Сойдем на берег тогда, когда запланировали, — чеканя каждое слово, он уничтожал меня каждой букой. В подтексте явно читалось: поднимешь еще раз эту тему — пинай на себя. — И настоятельно рекомендую вам с Лешей наладить взаимоотношения и не портить всем настроение.
На палубе гулял свежий приятный ветерок. Вдохнув его поглубже, я порадовалась тому, как маленькая дочь умела игнорировать неприятности. И вот сейчас она продолжала сладко посасывать соску и видеть прекрасные сны.
— Женя! — уже на подходе в каюту я столкнулась со Снежкой. Она поджидала меня углу. Заплаканная и опухшая. — Мне так жаль, прости меня!