Глава 1
Отец женится… Мятная терпкость абсурда этой фразы острым леденцом царапает гортань. Пробегает шквальной волной по горлу, набухает вместе с гландами. Нечем дышать… На глаза противно наворачиваются слёзы. Те, которые скупые — мужские или детские, мальчишеские…
Причём здесь слёзы? Просто земля уходит из-под ног, плывёт в неизвестном направлении и увлекает за собой Макса. А плакать не нужно. Глупо. Может быть, стоит врезать ему? Напомнить, что у Макса вполне престижный коричневый пояс дзюдоиста. Он давно уже не смотрит на отца снизу вверх. Не нуждается в его ежедневной опеке. Сам делает сэндвичи в школу, загружает стиральную машину, участвует в распределении домашнего бюджета. Он — партнёр, не папенькин сынок, а уж тем более — не маменькин. Отец женится… После мамы, которая, думал Макс, была для него незаменима. Неделю назад он так торжественно сообщил о своём решении, словно ожидал от сына реакции в виде брызжущей слюны восторга. Не дождался. Глаза его погасли, и тон стал будничным.
Для этого сообщения он выбрал время их совместного ужина. Макс пожарил яичницу с грибами и сыром, отец нарезал салат. Они смотрели полуфинал чемпионата мира по футболу и азартно спорили, кто выйдет в финал на этот раз — Англия или Бразилия. Впереди светили выходные дни. Макс поспорил на субботнюю поездку в Метулу. Хоть и далековато, но там классный спортивный комплекс с катком. И он выиграл спор. Победила Бразилия. Но в Метулу ехать расхотелось. Отец испортил всё… И, похоже, Макс ему теперь больше не нужен.
Он вышагивает метры по комнате и не находит себе места. На прошлой неделе отец впервые говорил с ним просительным тоном. Даже тогда, шесть лет назад, в то злосчастное воскресенье, он приказал ему, девятилетнему мальчику:
— Не плачь, сын. Держись. Будь мужчиной.
А теперь просил, и в потемневших его глазах была неуверенность и надежда:
— Я не прошу называть её мамой. Ты только попробуй подружиться с ней. Прими её по-человечески, не смотри на неё волком.
Если бы Макс был волком, можно было решить проблемы проще. Загрызть того, кто вторгается на его личную территорию, кто посягает на его устойчивую жизнь с отцом.
— И давно ты с ней? — спросил Макс
— Полтора года, — ответил отец и покраснел.
И правильно, что покраснел. Полтора года двуличной жизни. Обмана и предательства. «Сынок, не жди меня. Я сегодня вернусь поздно. Нужно срочно закончить отчёт“; „Сынок, я заночую в Кацрине у главного инженера стройки. Завтра сдача проекта, не хочу мотаться на север ранним утром в такой дождь“; „Сынок, может, на выходные пригласишь к себе друзей? Борис и Майя в этот уик-энд едут на Мёртвое море. Зовут меня с собой. Хочется с ними выбраться».
И Макс верил и в «сдачу проекта», и в «срочный отчёт» и жалел отца, когда он ехал с Борей и Майей в отпуск третьим лишним. Они всегда были лучшими друзьями родителей и, конечно, не оставили отца в одиночестве после гибели мамы.
Макс однажды услышал, как Майя сказала мужу:
— Какие вы с Сашей разные! Сашка — однолюб. А если бы это случилось со мной, я уверена, ты бы через полгода нашёл себе новую пассию.
— Надеюсь, ты не дашь мне повода доказать тебе обратное, — парировал Боря.
Они часто так пикировались.
Их словесная перепалка напомнила Максу смазанные тушью памяти родительские вечерние посиделки. Традиционный мамин крепкий чай в высоком стакане и маленькая чашечка любимого отцовского кофе. Аромат хрустящего печенья, в которое мама добавляла корицу.
Максу вдруг показалось, что если он крепко зажмурит глаза, а потом быстро откроет их, то печенье сейчас же материализуется в том же овальном фарфоровом блюде, сохранившемся от маминой бабушки. И его запах сладкими волнами уже расходится по всей квартире, заставляя скорее бежать на кухню, нетерпеливо топтаться около духовки, чтобы попробовать первую порцию, прямо с противня.
Услышать мамин довольный смех и её предупреждение: «Какой ты нетерпеливый, Максимуш. Осторожно, подожди немного. Дай печенькам остыть».
Это был запах их семьи, их ещё не разрушенного дома. Но овальное блюдо с золотым ободком и букетом сирени по центру, бережно любимое мамой, разбилось в прошлом году. Отец убирал посуду в буфете и по рассеянности сбросил его на пол, превратив их с мамой прошлое в осколки воспоминаний. Теперь Макс понимает, что это не случайная рассеянность. Он просто в это время уже не думал о маме, и блюдо это не напоминало ему её печенье с корицей. Он уже был влюблён.