С началом «Великой Восточноазиатской войны»[9] усилился контроль властей за частнопредпринимательской деятельностью. Надеждам Сон Док Ки открыть свое предприятие не суждено было сбыться. Он долго оставался на том же месте в японской горнорудной компании. На шахте Сон Док Ки был единственным корейцем, занимавшим пост начальника отдела. Многие и не подозревали, что он кореец. Сон Док Ки во всем подражал японцам: носил японскую одежду и обувь «гета», даже дома говорил только по-японски, научился их национальным привычкам. Детям дал японские имена Таро, Тиро, Сабуро. Чай пил на японский манер, а в рисовую кашу обязательно добавлял «меспицы» — специальный соус, как это делают японцы.
Однако и такая жизнь продолжалась недолго. Однажды солнечным утром за окном послышался гул самолетов. Они, как стая голубей в лазурном небе, устремились на юг. Самолеты не были обычными, японскими, которые привык видеть Сон Док Ки. Сидевший рядом с ним японский инженер высунулся в окно и мгновенно побледнел. Губы нервно задрожали. На следующий день инженер тайком позвал к себе домой Сиракки-сан, как величали Сон Док Ки японцы.
— Господин Сиракки-сан, отныне шахту поручаем вам. Мы скоро уйдем. Насчет вас распоряжение уже дано, — угрюмо сказал японец. Из-под роговой оправы очков по щекам побежали две мокрые дорожки.
— Возможно ли? — искренне удивился Док Ки.
— Советы вступили в войну… Японию хотят задушить… Ямадо Тамассии[10] увянет, как еще не до конца распустившийся цветок. Вам, как никому другому, известно, что самураи имеют чистую, добрую душу. Вы, господин Сиракки-сан, тот самый человек, кому можно доверить шахту. Помните о дне, когда мы вернемся. Вам передадим все важные и необходимые документы, и мы надеемся на содействие господина Сиракки. Просьба нам помочь, чтобы обошлось без бунта рабочих… — С этими словами японец отдал Сон Док Ки карты и чертежи шахты, бухгалтерские книги и другие бумаги. Они, стоя, выпили по рюмке вина. В уголках глаз Сон Док Ки заблестели слезы. Так неожиданно и жестоко все рушится, уходит прежний мир, а с ним и мечты о благополучии. Но спустя некоторое время у Сон Док Ки пробудилась слабая надежда, что не все потеряно. Во всяком случае, японцам трудно будет вернуться, шахта пока в его руках, возможно, и навсегда останется. А вдруг то, о чем он грезил долгие годы, может столь счастливо осуществиться?
Японские администраторы покинули поселок в тот же день ночью. Сон Док Ки проводил их до окраины и вернулся домой, а уснуть так и не удалось — мешало разыгравшееся воображение.
Однако все произошло вопреки ожиданиям Сон Док Ки. Спустя четыре-пять дней рабочие без его ведома организовали административный комитет шахты. Сон Док Ки демонстративно при всех сжег на огне свою японскую куртку, но члены комитета даже не посмотрели в его сторону. Сон Док Ки не падал духом. Среди рабочих нет такого человека, кто бы осмелился взять дела шахты в свои руки. К тому же вся техническая документация находится у него, Сон Док Ки.
— Хм, посмотрим, получится ли что у вас без меня! — тайно злорадствовал Сон Док Ки и отсиживался дома, ожидая момента, когда его позовут.
Всю зиму на дверях шахты висели замки. В то время не легко было восстанавливать заводы, разрушенные японцами при уходе с Корейского полуострова. А без угля тем более не наладишь работу предприятий. Старые рабочие помаленьку начинали разбредаться, шахтерский комитет действовал лишь на бумаге.
Сон Док Ки хорошо понимал, что счастье, о котором он мечтал, само собой не приходит. Надо действовать. И он в Народном комитете провинции излагает свой план в отношении шахты. Неопытные местные руководители пришли в восторг от его плана. Их поразило, что Сон Док Ки так хорошо разбирается в делах шахты. В результате в 1946 году Док Ки становится заместителем директора шахты. Хотя шахта и не полностью перешла в его руки, жажда карьеры немного была утолена. Однако успокоение не пришло: ведь пока он не полновластный хозяин, над ним есть еще директор. Сон Док Ки верил в свои знания и способности, с помощью которых мечтал выжить директора и заручиться поддержкой вышестоящих руководителей. Почувствовав свою силу, он покрикивал на шахтеров, самолично решал вопросы производства. Но странное дело: рабочие стали другими. Окрики не помогали. Больше того, рабочие недовольно морщились, выслушивая его приказы.