Остальные не пострадали от бомбежки и обстрела. Солдаты, успевшие переправиться на другой берег, приводили себя в порядок. Все пришло в движение, ожило. Где-то слышалась ругань, кто-то искал потерявшегося, женщины плакали. Хи Сон снова вспомнил о матери ребенка, только что спасенного неизвестной девушкой, и поспешил на песчаный откос к горевшему грузовику. Но ни здесь, ни поблизости ему никого не удалось обнаружить.
И тут Хи Сон неожиданно столкнулся с группой, выходившей из-за скал. Хи Сона поразило спокойствие этих людей; подтянутые, энергичные, они шли так, будто никакой бомбежки не было. Группу возглавляли директор Ковонской шахты Хак Пин, плотный мужчина в сером кителе, и смуглолицый заместитель секретаря парткома шахты. В человеке, шедшем рядом с ним, Хи Сон узнал заведующего отделом труда из уездного комитета Чор Чуна.
— О, и вы здесь! — воскликнул он, здороваясь с Хи Соном.
— Товарищ директор, в нашей группе пока все благополучно. — Хи Сон подошел к Хак Пину и протянул ему руку.
— Так и должно быть. Пули нас боятся, мимо летят, — верный себе, пошутил директор.
— Как дела на шахте?—поинтересовался Хи Сон.
Лицо директора, который всегда говорил даже о самых серьезных вещах с улыбкой, сразу стало грустным и усталым.
— Все взлетело на воздух, нет теперь шахты, — с горечью сказал он. Секретарь понял Хак Пина и постарался переменить тему разговора.
— Организационная сторона, надеюсь, в порядке? — Хи Сон повернулся к заведующему отделом труда.
— В общем да, — ответил Чор Чун, решив, что надо сейчас же, не теряя времени, доложить о положении дел. — Мне сказали, что вы звонили, товарищ Хи Сон. Мы собрали партизанский отряд. Люди здесь. Скоро подойдет еще пополнение.
— Здесь я вижу всех передовиков.
Хи Сон посмотрел на шахтеров и улыбнулся.
— Одного нет — Пак Пен Хуна. Но он обязательно придет.
Чор Чун вдруг осекся, вспомнив про Тхэ Ха. Сказать о нем или лучше умолчать?
— Кто, вы говорите, должен еще подойти?—переспросил Хи Сон.
— Товарищ, которому было поручено взорвать ремонтные мастерские. Он не сумел прибыть вовремя.
— Не со всем вы справились, товарищи, — нахмурился Хи Сон.
— Но другого выхода не было, — тихо проговорил стоявший рядом Чун О.
— Не было другого выхода? Но разве можно бросать товарища?
Хи Сон чиркнул спичкой, зажег сигарету и глубоко затянулся, стараясь подавить в себе раздражение. Затем, немного успокоившись, справился об эвакуации остальных районов уезда. Но так как этим вопросом занимались другие работники комитета, никто не смог сказать ему ничего определенного.
В это время в толпе послышался взволнованный женский голос:
— Как у тебя язык поворачивается говорить такое? Оставить здесь ребенка одного?… Я сама понесу его. На спине…
— Ты говоришь так, потому что не нюхала войны. На войне жизнь одного человека ничего не значит. Люди гибнут тысячами, — отвечал рослый, в охотничьих сапогах парень лет двадцати четырех. Хи Сон хорошо помнил его. Он работал в уездной прокуратуре и нередко заходил в комитет.
— Пусть, как ты говоришь, я не нюхала войны, но я его здесь не брошу. Как-нибудь сама управлюсь, а в твоей помощи я не нуждаюсь.
— Раз пошла со всеми, должна считаться не только со своими желаниями и капризами! Ты в коллективе. Я не о себе пекусь, а обо всех нас, — запальчиво возражал парень.
— Хватит, запомни: я скорее умру, чем брошу ребенка! — решительно сказала девушка.
— Чон Ок, не нашли мать мальчика?—спросил Хак Пин.
— Она погибла. Ее нигде нет. Ки Хо тоже так считает, и он искал…
— Бомба упала как раз на том месте, где была она. Я сам это видел, — сказал Ки Хо.
— Ну и что решили? С собой взять — не такое сейчас время, и бросить здесь — тоже нельзя…
— Ничего. Я понесу его, — сказала девушка.
— Она спасла малыша во время обстрела. Мать так и не нашли, — пояснил директор Хи Сону.
— Помню, помню. Эта женщина пришла сюда вместе с нами. Просилась в горы, к партизанам. Мальчугана не задело?—Хи Сону стало тяжело, когда он вспомнил, как несчастная женщина упрашивала взять ее в горы. Перед глазами встало лицо мальчика, плачущего на обочине дороги.
— Просто чудом спасся. Ни единой царапины. Штанишки в нескольких местах пробиты, а ноги целы.
— Всегда так — на войне больше всего достается матерям и детям. Сколько малышей уже стало сиротами… — заметил Хен Ман.
Тем временем были включены моторы грузовиков. Рабочие заняли места в кузовах. Самые нетерпеливые пешком перебрались через мост и там поджидали остальных.