Каждый из них вспоминал в эти минуты, как они гуляли раньше по окрестностям поселка. Уйдут в сопки и бродят там, но тогда впереди светилось счастье, — они мечтали о том дне, когда у них будет общий дом. Особенно любила мечтать Чон Ок. Собирала ли она цветы в горах, или сидела у своего дама под тенистой ивой — всегда на ее тонких губах блуждала задумчивая улыбка, а взгляд был устремлен куда-то далеко-далеко.
Что бы ни делала Чон Ок — она спрашивала себя: одобрит это Тхэ Ха или нет. И если отвечала «нет» — невольно краснела. Но никогда не говорила об этом возлюбленному. Теперь судьба бросает их в разные стороны. Разве думала она, что однажды придется расстаться, что ей придется идти далеко, в логово ненавистных врагов!
— Ты видел мать?—неожиданно спросила Чон Ок и заглянула в лицо Тхэ Ха.
— Когда? — он был явно озадачен.
— Во время последней разведки.
— Нет, не видел.
— Кашель у нее не стал сильней?
— Нужно ли об этом сейчас говорить…—тихо проговорил Тхэ Ха. — Ведь через несколько часов нам придется расстаться и, может быть, навсегда.
— Я так о ней беспокоюсь…
— Ты бы о себе сейчас побеспокоилась. Ведь ты идешь на такое трудное дело…. Командир тоже хорош!… Справится, мол… — Тхэ Ха жалел, что не возразил Хи Сону, когда тот возложил на девушку это опасное поручение.
— Конечно, справлюсь! — Чон Ок остановилась.
Ее черные глаза смотрели в лицо Тхэ Ха.
— Если бы не этот дурацкий случай с лисынмановцем — тебе бы, наверное, не пришлось идти, в этом не было бы необходимости, — сказал Тхэ Ха, он тоже остановился, но стоял, не подымая глаз на девушку. На душе у него было тревожно.
— Лисынмановец здесь ни при чем. Разведка в тыл врага необходима… Может быть, ты считаешь меня недостойной?
— Совсем нет. Но ты женщина, и тебе не по плечу…
Чон Ок бросила шапку в снег и заплакала от обиды. Она подошла к Тхэ Ха, голос ее срывался:
— Спасибо тебе, нечего сказать!… Я-то обрадовалась! Я думала, что ты от души согласился с командиром, когда он сказал, что хочет послать меня в разведку. А оказывается, ты считаешь, что мне это не по плечу. Ну, конечно, куда я гожусь! Слабая, забитая, выросла на чужом дворе вместе с хозяйским щенком. Пинали как собаку… А вот мне доверили задание, какое тебе и не снилось! Доверили мне, а не тебе, ясно?
— Что ты говоришь! Чон Ок, дорогая, я люблю тебя. Твоя боль — моя боль. Мы с тобой одна душа и одно тело, вот я и думаю, как тебе помочь….
— Ты только одним можешь мне помочь.
— Как?
— Быстрее освобождай Ковон.
— Я пойду вместе со всеми, когда наши пойдут.
— Да, но ты должен войти в Ковон первым. Я буду ждать тебя там, — Чон Ок порывисто схватила руку Тхэ Ха и прижала ее к своей груди.
Так, тесно прижавшись друг к другу, и пошли они, разгребая ногами снег.
Соломенная крыша дома, где разместился взвод разведчиков, наполовину скрылась в сугробах. Едва удалось открыть дверь. В комнате спали два партизана, которым ночью предстояло идти в горы. На плите дымился котелок, пахло жареной свининой.
У Чон Ок еще оставалось время, и она решила прилечь. Девушка так и не смогла сомкнуть глаз. Но нервы ее были напряжены до предела, казалось, что тело резали острым ножом. В усталой голове вспыхивали искры множества мыслей, они гасли так же внезапно, как появлялись. Девушка встала, подошла к Тхэ Ха. Он сидел неподалеку от ее койки, на коленях у него была книга. Читал он или думал о чем-то своем — трудно было разобрать.
Чон Ок снова прилегла, она долго пыталась уснуть, но так и не уснула. Наконец она поднялась и стала укладывать вещи в рюкзак.
…Миновала полночь. Тем временем ветер усилился, он заунывно выл и бросал в оконные стекла пригоршни снега. С первыми петухами в комнату вошел весь заиндевевший связной. Он стоял на пороге, отряхивая снег с сапог.
— Пойдемте, пока не рассвело, — он снял ушанку из собачьего меха, сметнул с нее снег и широко улыбнулся.
— Тхэ Ха, не провожай меня, тебе надо поберечь силы… Когда будешь в поселке, помоги маме, — сказала Чон Ок, направляясь к двери.
— Хорошо. Не беспокойся, — Тхэ Ха поднялся с пола.
На дворе громко запел хозяйский петух. Ему дружно ответили петухи с других дворов, но их кукареканье тут же потонуло в завывании пурги.
Трое вышли на улицу. Ветер сбивал с ног. Чон Ок зашаталась и упала в снег. Тхэ Ха помог ей встать. Но вот кончилась тропинка, петлявшая по склону горы, и вдали показалось железнодорожное полотно. Чон Ок остановилась.
— Возвращайся, — она взяла его руки в свои.