Шарль Альбер
Отечество, война и казарма
Письмо к рабочему
Мой дорогой Жак, во удивляйся, что я так долго не отвечал на твое последнее письмо. Патриотизм, война, армия: слишком сложные и слишком важные вопросы затронул ты, и их нелегко решить на пространстве одного письма!
А между тем они, действительно, так тесно связаны один в другим, что неизбежно требуют совместного обсуждения. Коснувшись одного из них, мы неизбежно затрагиваем и остальные, так как патриотизм оправдывает войну, а последняя — казарму.
Чтобы разобраться в этих вопросах, начнем по порядку с первого.
Отечество, патриотизм.
Я не знаю слов, смысл которых искажался бы так чудовищно в толковался бы с целью заставить и означать совсем не то, что они на самом деле означают; слов, которые были бы покрыты таким непроницаемым покровом лжи! И если мы не хотим оставаться дальше одураченными теми, кому выгодно продолжать эту ложь (а таких не мало!), то прежде всего нам необходимо точно определить истинный смысл этих слов.
Что такое патриотизм?
Всякий ответит: это — любовь к отечеству.
Но что такое отечество?
На этот вопрос, к кому бы вы ни обратились, у каждого есть готовый ответ: отечеством называется страна, где мы родились, где живем, работаем, участвуем в общественной жизни. Для нас, французов, это — Франция.
До сих пор все логично.
В самом деле, как нам не любить своей страны? Разве мы не чувствуем себя связанными тысячью нитей с тем уголком, где мы родились, жили, работали, наслаждались и страдали, где живут наши родные, наши друзья? Как не преклоняться перед гениями и талантами, прославившими нашу отчизну? Как не гордиться той выдающейся ролью, которую играла наша родина в общечеловеческом прогрессе?
Но сказать, что любишь свою родину, — не значит разрешить вопрос.
Любовь есть чувство платоническое, ни к чему не обязывающее. Сущность вопроса заключается не в том, законно ли подобное чувство, хорошо ли оно или дурно, а в том, как оно должно проявляться; не в том, надо ли любить свою родину, — в этом смысле мы все патриоты, — а как ее любить, или, говоря языком наших проповедников патриотизма, как надо ей служить.
И так возвращаемся к нашему вопросу: что такое наша родина? Что такое Франция?
Слово, стоящее в заголовке официальных бумаг? Или трехцветная тряпка? Или, быть может, это — правительство, администрация, иначе говоря, стая паразитов, напускающих на себя важный вид, чтобы эксплуатировать труд других?
Быть может, Франция — это поколение королей, императоров и генералов? Или, наконец, не есть ли это определенная территория, известные реки, горы, равнины и города?
Как для француза, так и для англичанина или немца, ни один из перечисленных предметов, — ни каждый в отдельности, ни все вообще, — еще не составляют отечества. Вне общества людей, сгруппировавшихся в целях производства и потребления, необходимых для жизни, не существует родины; она лишь продукт совместной и солидарной жизни трудящихся классов, а следовательно, истинный патриотизм, единственно полезный и деятельный, состоит в том, чтобы каждый, сообразно своим способностям и по мере своих сил, старался содействовать поддержанию и развитию общей жизни, улучшению условий существования внутри каждой нации.
Только люди, занятые производительным трудом, имеют право говорить о любви к родине, потому что они на деле доказывают эту любовь. Кроме того это право имеют все те, кто стремится тем или иным путем увеличить благосостояние своей родины, или, точнее, ее обитателей; кто способствует росту интеллектуальной и моральной культуры и борется за торжество справедливости. Крестьянин обрабатывающий землю; рабочий, производящий товары; изобретатель, изыскивающий новые приемы агрикультуры или техники; ученый, своими открытиями подготовляющий почву для изобретателя; художник, творящий прекрасное, и следовательно наслаждение для всех; революционер, своей энергией увлекающий робкую толпу на завоевание большей общественной справедливости, — вот истинные, единственные патриоты. Все эти люди уплачивают изо дня в день свой долг родной стране, и никто не в праве требовать от них большого.
Но наши добрые правители смотрят на дело иначе.
Патриотизм официальный, тот, которому обучают в школе, есть не что иное, как своего рода религия, и, как всякая религия, он является ложью и в то же время орудием порабощения. Когда наши нынешние хозяева, буржуазия, столетие тому назад захватили власть, они сразу поняли, что религия или, иначе говоря, фанатизм является превосходным орудием для управления людьми, и они поспешили заменить фанатический культ Бога, так непредусмотрительно дискредитированный энциклопедистами, не менее фанатическим культом отечества.