Но кроме огромного материального ущерба, армия наносит нации ничем невознаградимый, неисчислимый моральный и интеллектуальный ущерб.
Наводить ежедневно блеск на один и тот же кусок кожи, на одну и ту же, пуговицу или ружейную часть; повторять подряд по пятидесяти раз, не зная зачем, одно и то же движение; учиться кланяться и ходить, как будто бы раньше не умели этого делать, поворачиваться и вертеться, поднимать руку или ногу, помнить постоянно о том, что надо застегнуть свой мундир на правую или на левую сторону, завязывать галстук и опоясываться ремнем лишь известным образом и отнюдь никаким-либо другим, — вот к чему сводится, жизнь солдата.
Невозможно в продолжение трех лет подряд заниматься этим ремеслом дрессированной собаки без того, чтобы подобное занятие не наложило на человека своего отпечатка. Но еще можно было бы помириться с казармой, если бы она превращала нас только в машины для чистки сапог и для маршировки, но — что еще хуже! — она превращает нас в безвольные орудия чужой воли, зачастую преступной. У порога казармы каждый новобранец оставляет свой мозг и свою волю, чувство собственного достоинства и инициативы. В полку все это заменяется одним словом: «дисциплина», означающим: повиноваться самым идиотским, противоречивым, самым безнравственным и грубым приказаниям; повиноваться без ропота, без единого взгляда, без единого жеста, обнаруживающего наше недовольство, под угрозой репрессий, карающих смертью или вечной каторгой малейшее проявление независимости; повиноваться и бояться, потому что, даже повинуясь, не всегда можно избегнуть беды. «Нет солдата, который бы ни в чем не провинился», гласит солдатская поговорка.
Нравственная трусость, привычка повиноваться и дрожать — вот что выносится из казармы. Выносится также преклонение перед грубой силой, культ насилия.
Профессиональные военные, офицеры, в распоряжение которых вручают наше тело и душу на целые три года и притом в возрасте, когда мы, почти дети, так легко поддаемся всяким влияниям, составляют в нации отдельную касту, по истине касту грубых животных. Лучшим офицером, «службистом» считается тот, кто при всяких обстоятельствах выказывает себя лишенным всех человеческих чувств. Да и что могут представить из себя, в самом деле, ум и характер людей, которые всю свою жизнь, вместо орудий труда, держат в руках орудия убийства; людей, раз навсегда отказавшихся от своей воли в пользу всякого, имеющего лишнюю звездочку на погонах. Конечно, подобные субъекты при всяком случае готовы пустит в дело штыки против идей. Среди планомерной культуры нашего века, работающей над созиданием будущего, эти «бурбоны» являются носителями глупости и злобы пещерной эпохи.
Армия возвышается среди нас, как святилище, в котором, чтобы помешать работе цивилизации и замедлить прогресс, заботливо поддерживается грубая животная сила, идеализированная, разукрашенная, позолоченная и расшитая галунами. И выходя наружу, казарменные привычки заражают все общественное здание. Для каждого гражданина годы, проведенные на службе, являются школой жестокости и низости.
Но это еще не все.
Устраненный от благотворного влиянии полезного труда, грубо оторванный от своей среды, от родных и друзей, внезапно перенесенный в самые развращающие условия, не имеющий здоровых развлечений, подчиненный противоестественному режиму, похожему на тюремный или монастырский, лишь изредка имея несколько часов свободного времени, — солдат быстро опускается до самых грязных привычек разврата, как о том свидетельствуют, в каждом городе группирующиеся вокруг казарм, публичные дома. Сколько зараженных дурными болезнями, погрязших в лени и пьянстве, возвращается домой из военной службы!
И подумаешь только, для чего каждый год доктора при воинских комиссиях старательно выбирают самых сильных, здоровых, самых крепких людей нации, тех, кого называют надеждой отечества!
О! наши правители — великие патриоты! Они любят свою родину, эти люди, которые под предлогом защиты ее в то время, когда никто на нее не нападает, отдают ее врагам, во сто раз более опасным, чем чужеземец; ставят ее в условия, более жестокие, чем могли бы это сделать самые безжалостные завоеватели!
И эти-то враги своего отечества, люди, разоряющие и развращающие родину, приходят к нам с проповедью «любви к отечеству»!
Война и приготовления к ней, милитаризм и вооружение, — все, что наши политиканы зовут «национальной обороной» несет нации лишь разорение и нищету. Этого должно бы быть достаточно, чтобы лучшие люди всего света возмутились против вооруженного мира. Но в каждой стране существует класс, на который особенно тяжело ложатся последствия патриотизма, казармы и реванша.