Но для нас, расстреливаемых на улицах ни за что ни про что, для нас проходящий батальон есть символ рабства, рабства и стыда, так как с того момента, как сын народа надевает солдатскую форму, он невольно становится предателем своих братьев. Пролетарий-солдат, это предатель, вставший на защиту богатых и сильных против своих униженных и голодных братьев.
Однажды, — ты быть может читал это в газетах, — император Вильгельм, делая смотр своим войскам, сказал им: «Благодаря проискам социалистов, может случиться, что я заставлю вас стрелять в ваших братьев, даже в ваших отцов и матерей, но и тогда вы не колеблясь должны повиноваться моим приказаниям».
Император Вильгельм, с откровенностью грубого солдата, лишь повторил то, что вписано в солдатских билетах всех стран, то, что будет вписано и в твоем билете, когда тебе его выдадут.
Любой сержант может приказать тебе застрелить своего отца...
И если те, в кого нас заставляют но колеблись стрелять, не всегда наши братья но крови, то, не забудь, Яков! они все таки наши братья по духу, по нищете, по рабству!
Время от времени наши господа говорит нам: «потерпите! дайте нам самим избавиться от войны, и тогда мы освободим вас от казармы». И действительно, они делают вид, будто желают мира: обмениваются между собой дружественными нотами и не произносят слова без того, чтобы не воспеть прелестей мира.
Что может быть трогательнее?!...
Но где та страна, которая сократила бы хотя на один сантим свой военный бюджет, хотя на одного солдата — свои полки, на одну пушку — свою артиллерию и на одно судно — свой флот?
Знаешь-ли ты, что происходило в России с сентября месяца 1898 года по конец января 1899 года, т. е. в тот самый момент, когда царь выступил со своим знаменитым предложением мира и созвал в Гааге знаменитую мирную конференцию?
Нет?
Хорошо же, я тебе расскажу.
20 сентября 1898 года был отдан приказ увеличить и усилить флот на Каспийском море; 13 ноября решено было построить два броненосца; 14 декабря — десять контр-миноносцев; 20 декабря было ассигновано 90 мил. рублей на постройку новых военных судов и портов; 19 января 1889 года военный бюджет был увеличен на 84 миллиона рублей для армия и на 16 миллионов для флота; и, наконец, 19 января решено было построить три броненосца, три крейсера и три миноносца.
Для людей, думающих лишь о мире, довольно солидные приготовления к войне!
И повсюду происходить то же самое. Повсюду военные издержки ежегодно увеличиваются на много миллионов рублей и контингент армии подкрепляется многими тысячами солдат.
10 лет тому назад Европа расходовала на всякого рода вооружение 5 миллиардов 175 миллионов и держала под ружьем 3 миллиона 600 тысяч человек, а в настоящее время она расходует 7 миллиардов 185 миллионов, число же состоящих на действительной службе достигает 4-х миллионов 20 тысяч.
Нет Государства, которое не было бы готово начать войну под самым ничтожным предлогом; нет правительства, которое не было бы готово выдумать этот предлог и лгать самым постыдным образом, лишь бы получить от народа средства для ведения войны. Чтобы не ходить далеко за примерами, возьмем хотя бы китайскую экспедицию, где европейские солдаты взбивали беззащитных бедняков. Судя по официальным телеграммам, там все было предано огню и мечу, и европейцы, поселившиеся в стране, были на три четверти уничтожены, исчезла всякая гарантия жизни и имущества, китайцы (которым, кстати сказать, война внушает ужас), по словам газет, внезапно превратились в неустрашимых воителей и, — что еще удивительнее, — в первоклассных стрелков.
Все это, конечно, оказалось наглой ложью, которая и была опровергнута, как только прибыли из Китая неофициальные известия. Действительно, один европеец, германский посол, заплатил своею жизнью за грязную профессию, которой он себя посвятил. Что же касается кровожадных китайцев, то всегда бывало достаточно горсти людей, чтобы обратить их тысячами в бегство. Эти страшные стрелки целятся, поднимая ружье обеими руками над головой. Вот подробность, которую мы встречаем почти во всех письмах, получаемых с начала кампании, и которая так красноречива!
Ты видишь, на какую ложь способны друзья мира, чтобы вызвать войну, и если бы дело шло о значительном конфликте, угрожающем великой европейской войной, в дело были бы пущены те же самые приемы.
Единственным средством сделать невозможной европейскую войну, о которой все говорят, которой все боятся и в то же время ничего не делают, чтобы предотвратить ее, — является добровольное разоружение какой-либо великой державы. Но вот именно этого-то и не хочет сделать ни одно правительство. Чтобы оправдать себя, все делают вид, будто уверены в том, что народ, разоружившийся первым, немедленно сделается добычею своих соседей.