— Какой в этом прок?
Трэн полагал, что человек, никогда прежде не ездивший на автобусе, выбрал себе неудачное сиденье, и его долг, как постоянного пользователя, уступить ему место.
В другой раз соседка в автобусе сказала:
— Слыхали? Они уже не дают кошачий корм за талоны на еду. Им плевать, если кошка умрет с голоду.
Трэн не стал говорить ей, что когда-то он охотно ел кошек. Вместо этого пошарил у себя в коричневой сумке и протянул женщине свой сэндвич с консервами — пусть угостит начинкой свою кошку.
— Трикси такое и в рот не возьмет!
Трэн смущенно улыбнулся.
— Трикси хочет рыбку! — ныла пассажирка. — Трикси голодна. Вы хоть имеете представление, что это такое?
— О да! — ответил Трэн, но женщина презрительно фыркнула.
Как-то раз во время своей смены он протирал столики перед баром. За одним столом сидел мужчина и смотрел футбольный матч по переносному телевизору. Жена его сидела рядом.
— Прошу прощения, — сказал Трэн, намереваясь вытереть стол вокруг телевизора.
— Не видишь, я занят, — рассердился мужчина, не поняв, чего он хочет. — Терпение — добродетель, разве тебя этому не учили?
Трэн вежливо улыбнулся. Этот человек правильно сказал: терпение — важная вещь.
— Передвинь зонтик, — распорядилась жена, — я тут сгорю на солнце.
Трэн повернул зонтик так, чтобы женщина могла укрыться в тени, а она продолжала поучать:
— От избытка солнца можно и заболеть.
— Да-да, — согласился с ней Трэн и перешел с влажной тряпкой к следующему столику. — Совершенно верно.
Некий афроамериканец, угостившись в баре «Дикой индейкой», попытался распропагандировать Трэна:
— Люди думают, что-то изменилось, но вот что я вам скажу: на самом деле все осталось, как прежде. Мы хотели получить власть, но это две страны — черная и белая.
— Да, — кивнул Трэн, и его клиент одной рукой подал знак, чтобы налили еще, а другой поднес стакан ко рту и допил последний глоток.
— Я вот чего хочу знать: когда вы отдадите мне мою законную долю?
— В любой момент, — сказал Трэн.
— Ты мне мозги не пудри.
Кеола присутствовал при этом разговоре. Когда клиент ушел, он тоже предъявил претензии:
— С какой стати он чего-то требует? Это нас, гавайцев, надули. Отняли землю. Места для рыбалки были священными. Где они теперь? Это несправедливо.
— Несправедливо, — подтвердил Трэн.
— Ты стоишь на моей земле. Отдай мое место для рыбалки!
Даже я плакался ему в жилетку:
— Моя жена опять где-то задерживается! Твоя жена когда-нибудь опаздывает?
— Нет у меня жены! — печально улыбнулся мне Трэн.
Как-то вечером здоровенный мужик из Чикаго дружески обратился к Трэну:
— Я тоже турист, но не такой, как все. Хочу увидеть кое-что особенное. Куда бы ни приезжал — на острова, в чужие страны, во Францию, в Канкун, — люди всегда зовут посмотреть развалины, в музей там сходить.
Трэн улыбался — верно, верно! — в третий раз смешивая ему «май-тай».
— К черту музеи. Отведи меня к себе домой. Хочу посмотреть, как ты живешь.
— Пау-ханна в пять, — ответил Трэн, и, когда его смена закончилась, они поехали на такси к Маккалли.
Попинав ногами сорняки, пробившиеся сквозь щели в бетонной дорожке, посетитель с прищуром поглядел на вывеску «Клуб ласковых губ» и сообщил:
— Свою мать я впервые увидел, когда мне исполнилось пятнадцать. Отца вообще не знал. Чужим людям платили деньги, чтобы смотрели за мной.
— Это плохо, — вздохнул Трэн. — Сочувствую.
— Папаша был бродягой. Мать — в лечебнице. Я учился в вечерней школе. Теперь у меня собственная фирма.
— Вот тут я живу, — сказал Трэн, указав на здание в переулке, наружная лестница вела к нему в комнату.
Войдя к нему, гость сказал:
— Вы сами не понимаете, как вам повезло.
— Понимаю. Очень-очень.
— Смотрите, чтобы удача не избаловала вас. — Он подобрал пепельницу, сделанную из половинки кокосового ореха, перевернул ее, словно высматривая фирменное клеймо. — Детям я ничего не рассказывал о своем прошлом. Кто это?
На семейной фотографии, расплывшейся, испорченной водой, семеро родичей сидели и стояли в напряженных позах. Этот снимок сделали в фотостудии в Сайгоне в 1962 году. Трэн был тогда мальчишкой. Гость принял его отца за Трэна, мать — за его жену.
— Моя семья.
— Прекрасная семья, — сказал гость. — Счастливый вы человек. У меня такой семьи не было. — Все люди на этом снимке, кроме самого Трэна, были уже мертвы, но об этом Трэн говорить не стал.
Едва успев жениться, Трэн в 1978 году покинул дельту Меконга вместе с женой, родителями, двумя младшими братьями и двумя сестрами. Кораблик, лишь в сорок футов длиной, вместил 550 человек — китайцев из Вьетнама. Пять дней они плыли до Малайзии, но вооруженные солдаты не подпустили их к берегу.