64. Крюк
— Жила-была молодая девушка, твоих примерно лет, по имени Махина, что значит «Луна», которая ненавидела своего отчима, — начал рассказ Бадди как-то вечером после ужина. Он по обыкновению занимал место во главе стола, Мизинчик и ее родственники — по обе стороны от него, а я сидел на дальнем конце, дивясь царственной осанке Бадди и его безоглядной отваге — в шестьдесят семь лет богатый старик, мультимиллионер, решился окружить себя чужаками. Правда, Бадди всегда напоминал мне скалу, этакий скользкий утес в океане, за который многие пытались уцепиться, как цеплялись и за наш остров.
— Отчим любил Махину, но ей этого было мало, — продолжал Бадди. — Он давал ей деньги, но ей этого было мало. Он покупал ей одежду, но не всякая одежда ей нравилась. Она хотела большего, и она хотела знать правду — хотела найти родного отца.
Отчим часто вспоминал, как ему однажды на Рождество подарили пару дорогих перчаток и как его это насмешило. — Бадди сделал паузу, давая всем присутствующим время задать вопрос: «А что же здесь смешного?» Когда вопрос прозвучал, Бадди пояснил, что вместо правой руки у этого человека был крюк, а на левой уцелело лишь два пальца.
— Все, что от него осталось, дрожало, точно желе, от одного звука газонокосилки, — намекнул Бадди.
Крюк был таким острым, что отчим называл его своим когтем. Он потрошил им рыбу, пробивал дырки в стене, мог воткнуть крюк в балку над головой и повиснуть на нем, протыкал бумагу, иногда нечаянно цеплял им за подушку или чьи-нибудь штаны, разрывая их в лоскутья. Крюк заменял ему руку, но мог также служить оружием. А девочка не понимала, что нет у нее друга лучше отчима.
Родная мать Махины, высокая женщина с недоверчивыми глазами, сама шила себе бесформенные платья и писала стихи. Она сбежала от мужа со священником епископальной церкви, который в результате столь опрометчивого брака лишился прихода и теперь продавал страховки. Махина нашла дом своей матери. Загнанного вида священник-расстрига отворил ей дверь. Мать была недовольна, она поморщилась и сказала:
— Бывают вещи, о которых лучше не спрашивать, — а потом прислала Махине стихи про любопытную маленькую девочку с той же самой моралью. Она не пожелала назвать Махине имя ее отца, но Махина сама все выяснила.
Родной отец оставался для нее только именем, но даже имя звучало красиво, а отчим был калекой. Острый серебряный крюк, которым заканчивалась культя, пугал девочку — ей казалось, этот крюк держит ее в плену, она чуяла, что в отчиме таится жестокость. И разве не извращение — эта манера похваляться своим уродством, до блеска начищая хищное острие крюка?
У меня есть настоящий отец, думала Махина, а иногда произносила это и вслух. Мой настоящий отец похож на меня.
Отчим ломал себе голову, как еще доказать девочке свою любовь, как потешить ее нарядами, карманными деньгами. Он удочерил ее, он покупал ей все, чего она хотела. После того как жена бросила его, он сам воспитывал девочку, совершенно беспомощный в своем обожании, ибо больше у него никого на свете не было. Справился ли он со своей задачей? Нет, конечно, ведь девочка все время была чем-то недовольна.
Внешне Махина заметно отличалась от отчима, и дело тут было не только в крюке. Высокая, гибкая азиатка, многие находили ее экзотичной. Смуглое личико, лисья мордочка напоминали о кочевниках, номадах, словно она явилась издалека, — не американка вовсе, а чужеземка со своей тайной. Мой отец похож на меня, думала она. Отчим научил ее никого не бояться, а спрашивать у обидчика имя: чужак ли, злой мальчишка в школе, полисмен или насильник — спрашивай: «Как тебя зовут?»
Тут Мизинчик перебила:
— Я не понимать эта история. У нее проблема?
Наклонившись через стол, Бадди пояснил:
— Отчим ей надоел. Она хотела найти родного отца.
— И что — она его найти?
— Как она его нашла — это и есть рассказ. И что было дальше — тоже рассказ. Все, что я говорю, относится к делу. Заткнись и слушай.
— Но что-то быть не так, иначе не быть рассказ.
Ремарка неграмотного дяди Тони, на мой взгляд, не уступает самым тонким суждениям о природе художественного вымысла.
— Заткнись на хрен, — буркнул Бадди в сторону дяди Тони и возобновил свое повествование.
Отчим с крюком вместо руки так сильно любил приемную дочь, что в конце концов решил помочь ей найти родного отца. Почему он пошел на это? Потому что он ее любил. Он готов был все сделать для нее.