Снова.
4
Джувия сгорала от стыда. Её щёки плавились, а кожа горела. Будто она не маг воды, а, как господин Нацу, огненный убийца драконов или вообще элемент огня. И было бы неплохо, если бы этот огонь спалил её дотла или выжег из памяти вчерашний вечер, и не пришлось бы больше думать о том, что она натворила. В том, что виновата она одна, Джувия не сомневалась. Если бы она тогда не потеряла контроль, не забыла бы на мгновение, что никто в этом мире, кроме единственного и неповторимого Грей-самы, не может коснуться её так…
Джувия в бессилии заскрипела зубами. Она совершенно не могла подобрать слов, чтобы описать то, что произошло вчера между ней и Люси. Соперница была такой милой, такой… родной, что устоять перед той близостью оказалось совершенно невозможным.
Губы всё ещё горели, напоминая о том, что первый поцелуй сорвал вовсе не главный, но совершенно недоступный возлюбленный, а девушка, которая, как оказалось, тоже день за днём варилась в котле собственных несбыточных желаний.
– Эй, Джувия. Ты там не уснула? – голос Каны раздался, будто из-под толщи воды. – Ты нас утопить решила? Вода уже поднялась на полметра точно. А я хреново плаваю.
Сфокусировав взгляд на озере, Джувия, наконец, заметила, что неосознанно притянула к причалу, на котором они стояли с Каной, часть воды. На том берегу показалось дно, покрытое бурыми водорослями, и обломки чего-то деревянного. Душа заныла, будто это её куски гнили всё это время под гладкой и непроницаемой толщей озера.
– Простите, – виновато прошептала Джувия.
– Боже, детка. Завязывай с этим, – недовольно сказала Кана и отпила виски из бутылки, которую не выпускала из рук с самого завтрака.
Сегодня Альберона выглядела не так, как обычно, в ней будто совсем не осталось привычного безразличия к происходящему вокруг. Сложно было сказать, почему и как, но Джувия ощущала странные импульсы, исходящие от Каны. Словно что-то вытягивало из неё тонкие нити энергии. И это что-то не было похоже на обычную простуду, на которую вчера сослалась напарница.
– Джувия не понимает, о чём вы.
– Да, вот с этим всем и заканчивай! – воскликнула Кана. – Сколько можно ставить других выше себя?
– Но Джувия не…
Кана со злостью закинула пустую бутылку в середину озера и схватила ладонями лицо Джувии. Её глаза горели гневом, а в огромных чёрных зрачках плескалось негодование. Холодные пальцы впились в щёки и подбородок, так что Локсар не на шутку перепугалась.
– Что с тобой не так?! – кричала Кана, заставляя Джувию стоять, как завороженную. – Ты же такая охренительная! Какого чёрта ты так не уважаешь себя? Зачем вянешь по этому недоумку Грею?!
В голове всё завертелось, закружилось; мысли беспорядочно блуждали то от ощущения ледяных пальцев на лице, то к тошноте, подкатывающей к горлу от бесконечной тревожности, не отпускавшей ни на секунду. Джувия не хотела верить, что этот разговор был наяву, не хотела падать в чужих глазах ещё сильнее. Не хотела, но знала, что падать ниже было уже некуда.
Первым же желанием было защититься, сказать, что всё не так, что Кана не права, что Джувия знает себе цену, но слова сорвались с губ намного быстрее, чем Джувия поняла, что врёт сама себе.
– Но Грей-сама…
– О, боже! Какой к чёрту «сама»?! Идиот он! Вот кто. Я знаю его уже двадцать лет, и за эти годы он ни на грамм не поумнел! И не поумнеет. А ты же чахнешь! Ты уже на тень похожа, а не на человека. Сколько можно-то? Стоит ли этот мудак твоих слёз и страданий? Скажи мне?!
– Джувия любит Грей-саму…
– Джувия любит образ, который создала в своей пустой голове.
Кана грубо отпустила лицо Джувии и отошла на шаг назад. В её глазах теперь ясно читалось разочарование, и Джувия почувствовала себя ещё хуже, чем после поцелуя с Люси. Ей казалось, что на плечи опустилось что-то безумно тяжёлое и теперь тянуло её к земле. Тянуло так, чтобы она точно упала и больше не поднималась, потому что ей не было места в этом мире.
Реальность рассыпалась миллионами осколков, скользила, как песок, сквозь пальцы, сколько бы Джувуя не пыталась ухватиться, задержать разрушение. Она уже не понимала, что она и кто она, а сердце разрывала тоска и горечь обиды.
– Возьми уже себя в руки. Я не могу смотреть, как ты подыхаешь.