В камине потрескивали поленья, но Джувия слышала их, как из-под толщи воды. Кровь, прилившая к лицу, стучала где-то в горле, и ничего, кроме звука собственного сердца больше не отвлекало её.
Пуговица за пуговицей она избавлялась от рубашки, скрывавшей идеальный торс мужчины её мечты. Обнажала бархатистую бледную кожу, усыпанную шрамами и рубцами. Когда показался герб гильдии, Джувия замерла на секунду, а затем, окончательно откинув все мысли, продолжила раздевать Грея. Рубашка упала поверх халата, а следом за ней на пол скользнули и брюки.
Она замерла, не зная, что же делать дальше, но он, словно почувствовав это, обхватил её лицо ладонями и поцеловал. Так горячо и страстно, прямо как она мечтала, засыпая одна в холодной постели. Сминая её губы своими, он заставлял её плавиться от этого напора, гореть каждой клеточкой тела.
Ладони скользнули от лица вниз – по плечам к талии, а затем остались на её ягодицах. Грей сжал их и придвинул Джувию ближе к себе. Животом она ощутила его возбуждённый член и рвано выдохнула ему в губы.
– Я хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня, – хрипло прошептал он, смотря ей в глаза.
Чтобы он ни попросил, Джувия, не раздумывая, сказала бы «да». Она уже не понимала, кто она и что творит. Ей было важно лишь одно – Грей с ней и у неё не так много времени, чтобы насладиться этим сполна.
– Всё, что угодно, – дрожащим голосом заверила она его.
Улыбка, от которой у неё пересохло во рту, а внизу живота завязался узел, расцвела на его лице. Грей отстранился, стянул с себя трусы и сел на диван, оставив Джувию завороженно следить за каждым его движением.
В его глазах горел какой-то мистический, совершенно потусторонний огонь, который завораживал её, не отпуская ни на секунду. И только заглянув в этот костёр, она уже знала, чего он от неё хотел. И она могла дать ему это, ведь уже не раз прокручивала в своей голове подобную сцену, правда, в других декорациях.
Сделав глубокий вдох, а затем такой же выдох, Джувия стала водой. Необузданным потоком, который начал окутывать Грея от ступней, неспешно поднимаясь всё выше и выше. Медленно, но верно вода приближалась к месту, где ещё пару минут назад были трусы. Поток прошёлся вверх к бёдрам и замер, приобретая более осязаемую структуру.
Структуру пальцев Джувии.
Она водила ими по бледной коже, рисуя бессмысленные узоры, старательно избегая члена. Дразня, она играла на нервах Грея, и он, не выдержав, сдался первый.
– Джувия.
Полустон-полурык сорвался с его губ, и она поняла, что уже хватит тянуть. Опалив горячим дыханием, нежную кожу головки, Джувия легко обхватила её губами, а потом, сомкнув их плотнее, опустилась до самого основания.
Грей рвано выдохнул.
Вверх-вниз. Пальцы Джувии сжали основание и задвигались в такт со ртом, не оставляя без ласки ни единого сантиметра. Её губы то становились водой, ослабляя хватку, то вновь обретали твёрдость, так, что Джувия могла почувствовать каждую вздувшуюся вену на члене Грея.
Она двигалась, не думая ни о чём, отдавшись полностью ощущению безграничной власти над Греем. Одна лишь мысль, что он, прикрыв глаза, стонал её имя, разжигала в ней такое желание, что она даже не знала, чего хочет больше: увидеть, как он кончает от её ласк или, наконец-то, почувствовать его член внутри себя.
Но Грей решил всё за неё. Положив ладони туда, где должны были быть её плечи, он мягко отстранил её и потянул наверх. Вернувшись в обычное состояние, Джувия непонимающе на него посмотрела.
– Разденься.
Кивнув, она встала и послушно стянула с себя платье. Грей жадно осматривал всё её тело, а она понимала, что горит. Внизу тут же стало так мокро, что ей начало казаться, что смазка сейчас потечет по ногам, выдавая её с головой.
– Сними бельё.
Дрожащими от возбуждения руками она избавилась сначала от верха, а затем и от трусов. Ни одно её движение не осталось не замеченным Греем, и это грело душу Джувии, куда больше, чем она готова была себе признаться.
Грей подался чуть вперед и, положив ладони ей на ягодицы, притянул её к себе. Она охнула, когда её колени упёрлись в спинку дивана, а сама она оказалась на его ногах. Сидеть так – кожа к коже – было одним из самых её заветных мечтаний, и она растворилась в удовольствии.