Грудью она упиралась в его, и когда он приподнял её за ягодицы, она застонала от ноющего чувства неудовлетворённости, ведь этого было так мало, чтобы она насладилась прикосновением к возбуждённым соскам, и так много, чтобы хотеть большего. Но в следующую секунду она уже забыла обо всём: горячий, пульсирующий член разорвал что-то внутри неё.
Испуганный крик вырывался из груди Джувии, а в уголках глаз собрались слезы. Грей ласково погладил её по спине, а затем поцеловал в губы, вовлекая в безумный, совершенно дикий поцелуй. Боль постепенно отступила, и теперь новые невероятно волнующие и приятные ощущения накрыли Джувию с головой.
Он двигался в ней медленно, словно боясь, что она вновь испытает боль, но стоило ей лишь сказать «быстрее», как он перестал сдерживаться и ускорился. Внутри всё пылало, плавилось от такой запредельной близости, и совсем скоро, не выдержав такой волны новых ощущений, Джувия застонала, сжимаясь вокруг члена мужчины её мечты.
И где-то в глубине души она поняла, что в этот миг она, наконец, освободилась от удушающего помешательства, которое владело ей последние несколько лет.
5
Леви шла по коридору и не понимала, где свернула не туда. И не в плане своего маршрута по замку, нет, здесь она была уверена на сто процентов, что шла в правильном направлении, а по жизни. Почему в свои двадцать пять с лишним лет она была так глубоко несчастна? Почему книги больше не успокаивали, не помогали забыться и не приносили то чувство глубокого удовлетворения от полученного знания? Когда всё пошло не так?
А как должно быть это «так»? Леви не знала. Она лишь чувствовала сердцем, что что-то безумно значимое ускользало от неё с каждым годом всё быстрее и быстрее. По песчинке жизнь утекала, и Леви понимала, что, пока она не найдёт ответ, это не прекратится.
Сначала она думала, что ей не хватало мужчины рядом. Того самого «крепкого плеча», способного защитить её – «маленькую и хрупкую» – книжную фанатку. Чтобы он обязательно оберегал, любил и уважал её. Чтобы с ним было интересно общаться и весело проводить время.
Но потом Леви поняла, что все её мечты были совсем мимо, ведь в них не нашлось и грамма реальности. Стоило только снять розовые очки, и вот: идеальные отношения Арзака и Биски – не идеальны; в гильдии нет не одной счастливой девушки, потому что их возлюбленные ничуть не лучше Гажила; а мужчины, который бы уважал её любовь к новым знаниям, не существует.
Гажил.
От его имени, прозвучавшего только в мыслях, Леви поёжилась и скрипнула зубами. До сих пор она едва справлялась со страхом, когда речь заходила о нём. Как будто уже на уровне инстинктов организм воспринимал Гажила как опасность.
И всё бы ничего, но его «любовь» была такой же ужасающей, как и он сам. Он преследовал её, следил за каждым шагом, словно всё ещё надеялся, что от этого она сдастся и ответит на его «чувства». Но не смотря на эту его одержимость, он так и не додумался сделать самого главного: извиниться за то, что с ней сотворил. И не в физическом плане. Нет. В моральном. В тот день, когда она висела на дереве, в ней что-то надломилось и до сих пор не срослось. И Леви подозревала, что это что-то и мешало ей стать счастливой.
Наверное, все эти наблюдения вместе с природным любопытством и желание доказать, что она может всё, и стали причиной, по которой Леви, к своему стыду, переспала с Гажилом, дав ему надежду, а потом, поджав хвост, трусливо сбежала. Она искренне желала больше никогда не вспоминать о том, что произошло, но он не давал ей этого сделать, напоминая о себе день ото дня. И даже решительное «нет», повторенное ей уже раз пятьсот, не останавливало его.
После этого-то Леви и начала читать книги по психологии.
Свернув по коридору направо, она, наконец, подошла к нужной двери. На карте, которую Леви составила утром после завтрака, именно в этом месте сходились все потоки энергии, образуя какую-то аномальную зону. Конечно, она должна была поделиться своим открытием – точным местоположением скопления энергии – с девочками, но не стала. Страдальческие выражения их лиц за завтраком так и кричали, что ни на что путное девочки сегодня не способны, а ведь дело обещало быть совсем непростым.