Я резко выдохнула, выпрямляясь, а эльф уже понял, что пришло мне в подсознании.
Панический взгляд на русалку и снова боль, но уже в ушах.
«– Ты обязана выйти замуж! – кричала Анахита на свою дочь.
– Мама, хватит! Я никогда этого не сделаю.
– Да почему?
– Я лучше умру, чем буду жить, как ты.
Убегающие голые ступни девушки. Она заходит в воду, превращается в русалку и ныряет, теряясь в водах океана».
Резкий выдох и я кого-то задела. Меня с силой кто-то потянул на себя, но видение уже началось:
«–Мы убьём её, когда настанет время.
Двое мужчин стояли в темноте. Невозможность распознать их лица. Страх за того, кого хотят убить.
– Но может, удастся избежать этого?
– Нет, она должна попасть к Богу Смерти в преисподнюю.
– Давай…
– Я всё сказал! – рявкнули в ответ».
Резкий вздох и меня крепко держат руки канцлера в объятиях.
– Не смотри по сторонам, – сказал он мне. – Смотри мне в глаза.
Глаза. Мои глаза. Он видел. Страх снова завладел мной, мешая сконцентрироваться и успокоиться. Разум затуманился, и я услышала болезненный стон Нильса. Посмотрела на свою руку и ужаснулась. Лапа с золотыми чешуйками впилась острыми когтями в его плечо, оставляя глубокие борозды. Зверь. Он выбирается наружу. Нельзя! Но канцлер уже видит.
С силой оттолкнула его в сторону, не свойственной обычной девушке. Свежий воздух. Мне срочно нужно было отсюда выбежать.
Я, закрыв рукой глаза, побежала на выход, не поднимая взора выше пола. Передо мной сторонились люди, а позади донёсся зычный холодный голос канцлера:
– Стоять на месте. Из зала не выходить!
Не знаю, кому он кричал: гостям или мне, но выбежала из зала я молниеносно.
Глава 9. Свобода зверю
Я бежала, порой спотыкаясь, через все коридоры. Сдерживать зверя с каждой секундой получалось сложнее, но превратить в руины свой отель, я ни в коем случае не могла. Пусть спустя столько лет все узнают мой секрет, но я не позволю самой себе разрушить свой дом. Но помешать когтям цепляться за шкафы и стены, я не могла. Не хватало сил удерживать себя на ногах.
За мной бежали. Я слышала топот ног нескольких людей. Зрение моё обострилось, так же как и слух, поэтому щелчок затвора достиг моих ушей. Что будет лучше: если меня пристрелят в человеческом обличье или в чужом?
Я вылетела во двор с диким рёвом животного. Упала на колени, облокачиваясь не руками, а когтистыми лапами, рост которых сдерживала с трудом. Следом за мной выскочили несколько мужчин, на которых я даже не обратила внимание. Я смотрела на канцлера. Он настороженно смотрел в ответ, но в его глазах застыл немой вопрос, а меня волновало только одно.
– Почему ты снял мою маску? – громко спросила его.
– Мне нужно было понять, – задумчиво сказал он.
– Что понять? – прорычала я нечеловеческим голосом. Злость на ситуацию заглушала все чувства разом. Она глушила мой разум, заставляя подчиняться действиям зверски обиженного животного. Нельзя. Нельзя выпускать его на волю. Но я посмотрела снова на Нильса, в глазах которых снова было удивление и какая-то незнакомая мне горечь, а потом внезапно поняла, что пропала. Император меня больше не отпустит, а канцлер ему в этом поможет. Все уже поняли, кто я на самом деле, тогда зачем мне продолжать это скрывать?
Я закрыла глаза, выпуская на волю того, кого закрыла на замок на многие года. Более пятнадцати лет зверь не выходил наружу, а значит, он будет безумен. Я буду безумна. Потому что зверь и я - почти одно целое, с одним минусом: мы не едины.
Мы зарычали, будто бы говоря – освободите нам место и проваливайте; валите туда, откуда пришли. Мы кричали на них, но они не понимали, лишь слышали как громко, на всю округу, рычит вырывающийся с болью на свободу зверь.
Я чувствовала, как по моим жилам течёт уже иная кровь, более горячая и свободолюбивая. Зверь не позволит больше замуровать себя в подобных оковах. Моё тело болело, потому что я запирала его на замок. Мои кости ломались, чтобы сделать из себя то, что должна была сделать природа. Лапы увеличивались в размере, с яростью вспарывая землю. Золотые чешуйки начали покрывать всё тело, и от каждой из них я страдала, будто бы от мелкого ожога, потому что животное меня наказывало. Оно делало всё, чтобы я больше не могла его перехитрить. И когда последняя чешуйка завершила своё дело, мы с громким рёвом ударили своим длинным хвостом по земле.