-- Это чабрец. Я всегда его добавляю в чай .
-- Приятный вкус. -- Ответила я.
Она молча налила мне ещё одну чашку чая, затем себе. Я порывшись в пиала с конфетами нашла ещё одну мятную конфету, и мы снова погрузились в молчание. За нас говорила море. Мы же тихо сидели и слушали его.
-- Иногда, я жалею, что не осталась жить в городе. -- Сказала она, не ожиданно прервав тишину. Потом, помолчав добавила:
-- Наверное всё сложилось бы по-другому. Возможно и Самир был бы ещё жив. Но Марат не не разрешил бы мне этого.
-- Почему Марат не разрешал Вам жить в городе. Сам он ведь там до сих пор живёт.-- Возможно я ещё что - нибудь добавила к этому, но встретив её быстрый взгляд на себе резко замолчала.
Мы допили чай. Женщина начала убирать со стола посуду, обратно складывая ее на железный поднос. Она отнесла всю посуду на кухню, помыла чашки, разложила их по местам, и только тогда вернулась, сев как и прежде напротив меня, сложив на столе руки положив одну ладонь на другую.
-- На самом деле это моя вина. -- Глядя на море произнесла она. Я не понимала, что она имеет в виду, но думаю ей было виднее.
-- В школе я хорошо училась, и после восьмого класса поехала в город поступать в техникум. Родители были против, Марат сумел их уговорить. Он хотя и был младшим, но пользовался авторитетом в семье. С нашей деревни ещё никто из девочек, ни разу не уезжал учиться в город. Я была первая, и отец решился на это только под личную ответственность Марата. Там же, в техникуме на последнем курсе учился парень с нашей деревни. -- Сказав всё это она замолчала.
Мне показалось она просто устала. Наверное она очень давно не говорила столько слов за один раз. Речь её была тороплива , будто она боялась если сделает паузу, то больше не сумеет произнести ни одно слово.
-- У нас с ним, как это правильно назвать не знаю, ну вообщем произошла любовь. Он даже не обещал на мне жениться. -- После секундного, замешательства продолжила она, так и не сумев подобрать нужных слов.
-- Может мы скучали по своей деревни. Не знаю. Только знаю одно, мы даже толком не сознавали что делали. В скором времени больше не было возможности скрывать мой живот, и семья меня отправили к тёте, живущей в Подмосковье. Ребёнок родился здоровый, только мой Самир ни кому не был в радость. Это началось ещё у тёти в доме, где меня с ним постоянно унижали. Но через два года, когда я вернулась в отцовский дом, моё положение с сыном только ухудшилось. Больше всех нам доставалось от Марата. Если отец с матерью, когда мы с ребенком оставались с ними на едине, проявляли ко мне и ребенку немного своей любови, то Марат и двоюродные братья, которые жили вместе с нами, в лучшем случае нас просто игнорировали. Отец Самира пропал в море, как только я беременная уехала к тёти. Ни его, ни его лодку так и не нашли. Его родня обвиняла в этом моих двоюродных братьев вместе с Маратом, которые в тот день вышли вместе с ним на промысел в море. Но все доказательства поглотило море.
Помолчав она добавила задумчиво:
-- Мне порой кажется, это море вообще всех нас поглотило, -- затем как будто очнувшись сказала, --- что - то в рту пересохло, пойду заварю нам ещё чая. Я никогда не пью воды. Только чай.
Она встала и прошла на кухню, вернувшись через некоторое время с тем же металлическим подносом. По новому разлив нам чай, пиалу с конфетами, как и в прошлый раз она подвинула ко мне поближе. В этот раз в пиале было много мятных конфет. Она взяла одну из них себе, сказав с улыбкой:
--- Это тоже мои любимые конфеты. Они всегда первыми заканчиваются.
Я ей улыбнулась в ответ, но ничего не сказала, ждала когда она снова захочет заговорить. Видно было что ей хочется что - то сказать важное, и она просто оттягивала время. Наверное решала стоит ли это мне вообще говорить или нет. Только когда мы выпили весь чайник чая она решилась продолжить:
--- Когда Самир подрос, я старалась никогда не оставлять его на едине с Маратом, но я не могла всегда находится при нём, да и кто бы мне разрешил. Если при мне он его просто оскорблял и давал подзатыльники, то после их прибывания наедине, на его теле я находила синяки. Самир с детства не привык к другому отношению, и никогда не жаловался мне на Марата. Это я была слепа и не замечала, что на самом деле он вытворял с моим сыном, или не хотела замечать. Она опять замолчала, но не надолго. Вздохнув и выдохнув пару раз она продолжила.