– Время от времени я буду возвращаться, чтобы убедиться, что все тут в порядке, – предупредил он их и, раскачиваясь из стороны в сторону, поковылял к дверце в воротах конюшни. Ночь темная, думал он, наверняка вскоре пойдет дождь – о том явственно говорило поскуливание в поврежденных коленях. Граф сказал, что это поскуливание теперь останется с ним навсегда Что ж, и суставы здоровых людей с возрастом начинают реагировать на погоду. Однако сегодня ночью ему особенно не хотелось испытывать какое-либо недомогание. Он нужен графу, им предстоит решительный бой. Кучер расправил плечи и зашагал к повозке, стоявшей у черного хода особняка.
– Добрый вечер, – приветствовал он Ифигению, пытавшуюся управиться с двумя поместительными корзинами, набитыми коробками самых разных размеров.
– Если бы кто-то действительно желал мне добра, – хмыкнула та, – он бы мне просто помог.
Втайне польщенный, что к нему обращаются как к полному сил человеку, Эркюль влез в повозку и втащил за собой корзины.
– Их лучше бы привязать. Иначе все эти коробки окажутся на дороге.
– Вот вы их и привяжите. Он сноровисто справился с этой работой, затянув веревки тугими узлами.
– Что еще у вас будет?
Мадам Лэрре вздохнула и устремила на него недоверчивый взгляд.
– У нас еще несколько тюков и таких же укладок, ну и, разумеется, тигль. Старый мы оставляем, но новый…
Эркюль слез с повозки.
– Мне нельзя уходить от конюшни, но все, что вы принесете, я уложу, – ему очень нравилась эта властная, хотя и не слишком приветливая мадам.– Скажите вашим приятелям, что наверху я справлюсь без них.
Но мадам Лэрре отнеслась к этой идее с сомнением.
– У нас очень сложное оборудование. Вы можете обойтись с ним… неправильно. Эркюль улыбнулся.
– Я кучер, мадам. Я могу не разбираться, что там у вас к чему, но я лучше, чем кто-либо другой, знаю, как загрузить повозку.
Этот довод показался мадам Лэрре довольно веским. Она внимательно осмотрела бравого добровольца и дважды кивнула.
– Что ж, действуйте как находите нужным, дружище Эркюль.
– В таком случае расскажите мне, что из ваших вещей потребует особого обращения.
– Там много керамики и стекла, – сказала она медленно, – но опаснее всего тигль. Понимаете ли, внутри его жуткий жар. Процесс невозможно остановить, поскольку в нем начали зарождаться алмазы. Он и снаружи страшно горяч. Князь снабдил этот тигль особой защитой, но все же…
Внезапно она осеклась, как видно решив, что и так наболтала много лишнего.
– Вы принесите мне… этот… ну, как его… а я разберусь, куда его поместить.
Эркюль произнес это уверенным тоном, хотя на деле не знал, как поступит, если штуковина и впрямь горяча.
– Вот и прекрасно, – ответила Ифигения, но тон ее был скептическим.
Когда она ушла вниз, Эркюль снова забрался в повозку и пребывал там, пока из темного дверного проема не вынырнул Роджер, влача три объемистых чемодана.
– Карета готова?
– Готова, – ответил Эркюль.– Можно ехать в любую минуту.– Его застали не там где надо, и он был слегка смущен.– Кудесники попросили меня присмотреть за их скарбом.
– У них теперь не хватает ни глаз, ни рук. После смерти Сельбье они совсем потерялись, – Роджер кивком указал на темное тело особняка.– Он странновато выглядит без освещения.
Эркюль посмотрел на темные окна и вслушался в тишину.
– Словно огромный склеп, – пробормотал он.
– Интересно, что с ним теперь станется?
– Что бы ни сталось, я дал слово дождаться графа – и дождусь, даже если сам дьявол сюда заявится и попробует меня припугнуть.
– Это весьма благородно, – сказал Роджер, покосившись на кучера.– Но лучше бы дело до этого не дошло.
Он иронически поклонился и потащил чемоданы к конюшне.
Через какое-то время Роджер вернулся и снова принялся вглядываться в безмолвную громаду особняка.
– Жуть берет, – прошептал он, зябко двинув плечами.
Эркюль услышал и отозвался:
– Он словно чего-то ждет.
– Вот именно… ждет.
Роджер опять поежился, стараясь прогнать неожиданный приступ уныния. Кряхтение англичанина, поднимавшегося из подвала, вселило в него бодрость.
– Вам помочь? – спросил он с облегчением.
– Спасибо сэр, это было бы кстати. Беверли Саттин, тяжело дыша, свалил со своих плеч поклажу.
– Двадцать семь ступеней, – сказал он, отдуваясь.– Пришлось-таки попотеть.
– Сейчас мы одолеем последние шесть.
Роджер спустился к нему и подхватил огромный мешок.
Саттин поблагодарил его и волоком потащил остальное.
Когда этот груз был привязан, в царившую вокруг тишину вторгся звук, напоминавший гул несущегося в теснине потока. Мужчины вздрогнули и, охваченные неприятным предчувствием, повернулись к особняку. Звук стих, он стал походить на негромкое жужжание пчел.
– Это идет из отеля, – шепнул Эркюль.
– Из подвала!
Беверли Саттин дернулся и побежал вниз по ступеням.
– Ты ведь не думаешь… Эркюль, осекшись, умолк.
– Я думаю, лучше бы тебе, кучер, взобраться на козлы. Если это хозяин, мешкать будет нельзя.
Эркюль, не задавая лишних вопросов, слез с повозки и поспешил к конюшне.
Роджер остался на месте, пытаясь сообразить, что происходит. Звук не усиливался, не затихал, но по спине от него бежали мурашки. Что это? Отголосок жестокой битвы, идущей в толще земли? Он постоял с минуту, потом кинулся к лестнице и, скатившись по ней, ворвался в лабораторию магов.
Доминго-и-Рохас тревожно вскинулся, мадам Лэрре вздрогнула Она как раз заворачивала в солому какую-то керамическую посудину и чуть было не уронила ее.
– Саттин, – произнесла Ифигения раздраженно, – тут у нас что, проходной двор?
Но Беверли Саттин, корпевшей над связкой увесистых манускриптов, лишь отмахнулся.
– В чем дело, Роджер? – обеспокоенно спросил он.
– Вы разве не слышите? – воскликнул Роджер в ответ.
– Не слышим чего?
Доминго-и-Рохас ткнул сапогом носилки, на которых уже стоял новехонький тигль.
– Этот шум. Этот звук. Здесь он громче, – Роджер уставился в пол.– Вы должны ею слышать.
Алхимики замерли, затем Доминго-и-Рохас сказал:
– Этотигль.
Но в голосе его звучало сомнение.
– Посторонний шумок вроде бы есть, – неуверенно подтвердил Саттин.– Но это не тигль.
– Тут должен быть ход в катакомбы, – сказал Роджер, прислушиваясь к звуку.– Где он? Вы знаете? Отвечайте скорей!
– Князь что-то такое нам сообщал, – пробормотал Саттин, пытаясь собраться с мыслями.– Через Эркюля… Да, кажется, через Эркюля. Речь шла о каком-то люке в полу. В северной… Да, кажется, в северной части подвала.
– Так покажите же мне его! – закричал Роджер. Он уже был сам не свой, в нем разрасталась тревога.
Мадам Лэрре демонстративно вернулась к паковке.
– Вы можете искать что хотите, любезный, но у нас, простите, имеются дела поважнее. Нам нужно, чтобы все это оказалось в повозке, и чтобы мы еще до рассвета успели отсюда убраться. Даже и не пытайтесь нам помешать.
Она раздраженно схватила обмотанный соломой кувшин и запихнула его в корзину.
– Но вы должны мне помочь, – простонал Роджер.– Хозяин в беде. Ему угрожает опасность. Беверли Саттин отложил в сторону книги.
– Я вас провожу, – пробурчал он, не глядя на Ифигению, и извиняющимся тоном добавил: – Это не займет много времени, и к тому же князь Ракоци так много сделал для нас.
– Ладно, ступайте, – смягчилась мадам Лэрре.– Надеюсь, у вас все получится.
Роджер растроганно взглянул на нее.
– Храни вас Господь, мадам. И, сопровождаемый Беверли Саттином, он растаял во мраке подвала.
Отрывок из письма герцога Мер-Эрбо графу Сен-Жермену.
«5 ноября 1743 года,
…Вашу поездку в Англию я нахожу весьма своевременной. Надеюсь, ваше любезное предложение все еще остается в силе, и вы отвезете мою почту туда. Однако будет лучше, если прилагаемые к этой записке пакеты вы не доставите прямиком в дворцовую канцелярию, а вручите их моему другу, господину Уолполу, который отлично знает, как ими распорядиться.