Он заводит любимую байку про Майкла Джексона и сорок восемь бутылок «Эвиан», вылитых в ванну номера в «Лейнсборо». Воды набралось едва ли до половины, к тому же она была холодная. Адриан по сей день не имеет понятия, что певец сделал. Может, залез в нее и добавил горячей из крана.
— Даже не представляю себе…
— А еще, — вновь подает голос Линнет, — сегодня приезжает мистер Мастерсон.
— Мистер Мастерсон? — переспрашивает Адриан.
— Нефтяной барон из Техаса.
— Ах да, тот самый… — Адриан кивает.
По-видимому, Адриану очень хреново. Голова совершенно не варит. Все, кто сидит за столом, отлично знают, кто такой мистер Мастерсон. При упоминании о нем даже машинально выпрямили спины. Толстый, розовощекий, энергичный, он ведет себя так, будто лично изобрел чаевые. Десятифунтовые купюры раздает на каждом шагу. В те дни, когда в отеле мистер Мастерсон, не «болеет» почти никто.
— Он попросил запасти «Тринидад дипломатикс», — сообщает Линнет.
— Запасти что? — Шикарные сивые волосы Джеймса падают на одну сторону.
— «Тринидад дипломатикс». В «Лейнсборо» одна такая сигара стоит пятьсот фунтов, — объявляет с довольным видом Линнет, будто школьница, выполнившая домашнее задание. Впрочем, Линнет действительно сделала все, что ей надлежало.
— Первый раз про такие слышу, — говорит Джеймс.
— Что-что? — вопрошает Джино, понимая, что значительная прибыль пройдет мимо бара.
— Не волнуйся, дружище, — произносит Джеймс, наклоняясь вперед. — Мой поставщик сигар вернется в Лондон через полчаса. Уверен, он знает, где достать пару коробочек этих «Тринидад дипломатике».
— Пару коробочек! — повторяет Джино с видом человека, которого вытошнило на собственные туфли.
— Послушай, приятель, — говорит Джеймс, — обращаться к «Хантерс и Франкау» все равно уже слишком поздно. В любом случае придется этим делом заняться мне.
— Мне не важно, с кем вы заключаете сделки, — говорит Адриан. — Главное, чтобы в отеле было все, что нужно клиенту.
— Сегодня приезжает и мой поставщик икры. — Джеймс улыбается.
— Чудесно, — отзывается шеф-повар.
— Откуда на этот раз? — интересуется Адриан.
— С Каспия через Иран и, если не ошибаюсь, Франкфурт, — отвечает Джеймс. — Икра за полцены.
— То, что удастся сэкономить, надеюсь, получит отель? — спрашивает Адриан.
— Само собой, — заявляет Джеймс, и по одному его тону понимаешь: так называемое «то, что удастся сэкономить» вполне может уплыть и куда-то на сторону. — Кстати, сегодня я достал бутылку редкого коньяка и бутылку бренди.
— Сегодня! Ну конечно! — Джино расплывается в улыбке и с наслаждением потирает руки. — Значит, есть уже все из того моего списка?
— Угу. — Джеймс похлопывает рукой по верхнему карману. — Я побеседовал с «Сотби», и они пообещали коньяк, который так любят твои друзья из Японии.
— Замечательно, — радуется Джино. Ему явно не терпится загнать коньяк по пятьсот фунтов за бокал.
— Надеюсь, паршивец Сальваторе из «Лейнсборо» не приберет к рукам несколько бутылок бренди «Биньон» 1800 года. Слышал, из-за него до сих пор едва не дерутся. Я про то, которое у тебя расходится по семьсот фунтов за бокал, — говорит Джеймс, откусывая кусочек печенья «Бурбон».
У Джеймса, пожалуй, одна из лучших должностей в гостинице. Не только потому, что большую часть времени он листает разноцветные каталоги с целью узнать — чтобы спустить чужие деньги, — где устраивают распродажу изысканных вин или продают с аукциона виски, коньяк либо бренди, но еще и потому, что он совершает сказочные путешествия за границу. Его приглашают в столицу игристого вина, французский Реймс, посетить винные подвалы «Вдова Клико». Там он напивается шампанского и набивает живот фуа-гра. Его купают в гостеприимстве, выражая признательность за уже сделанные заказы и надеясь на грядущие. В качестве гостя компании, производящей джин, он ездит смотреть, как собирают урожай можжевельника в Тоскане. Потом вдруг летит на юг Франции взглянуть на новый сорт мягкого сыра. В рождественские дни Джеймсу необходимо ездить по делам исключительно на личной машине. Ему преподносят так много подарков, корзин с продуктами, ящиков вина и кусков лососины, что увезти это все домой на общественном транспорте нет никакой возможности.
Он вечно проворачивает делишки с шеф-поваром. К примеру, предлагает новый сорт оливкового масла, и когда шеф заказывает тридцать пять бутылок, и тому и другому перепадает по паре литров бесплатно. Такие же трюки проделываются с деликатесами, например, с копченой лососиной и продуктами, с которыми темнить удобнее, скажем, дичью. Если кухня закупает шотландских куропаток, последующий «навар» идет в карманы Джеймса и шеф-повара. Говорят, будто от обилия шоколада, который Джеймс получил к Рождеству задаром, его подружку даже вытошнило.
— Простите, мне надо идти, — объявляет шеф-повар, поднимаясь с места. — Минут через десять к черному ходу подвезут сыр.
— Да, хорошо, — говорит Адриан.
— Спасибо, — произносит шеф-повар, уже торопливо выходя. — Если закажут что-нибудь в духе Селин Дион, например, закуску из икры или лаваш, звоните!
Повар выходит за дверь. Мои мысли переключаются на поставки сыра. В желудке тихо урчит, несмотря на то что я съел целых три печенья. Момент, когда привозили сыр, был одним из самых светлых в мою бытность на кухне. Небольшой фургон приезжает через день и останавливается у заднего входа. Шеф-повар или кто-нибудь из его помощников забирается внутрь и принимается пробовать различные сорта вкуснейшего сыра, привезенного из разных уголков света. Стильтон, чеддер, фета. Выбор огромный, а от аромата, когда залезешь в фургон, голова идет кругом. Иногда квадратики на крекере доставались и мне; порой даже тончайшие ломтики, которые буквально таяли на языке — их дивный вкус ощущаешь где-то у дальней стенки носа. Я многое бы отдал сейчас за двадцать минут в сырном фургоне и за лакомые угощения.
В эти минуты одобрительных слов шеф-повара дожидается не только поставщик сыра. Еще торговец грибами с корзиной сморчков и аккуратно завернутых трюфелей. Может, и человек, что привозит рыбу. Когда-то поставляли и морских ежей из Франции. В Хитроу товар прибывал рано утром, а в отель попадал примерно в это время. Есть ли сейчас на подобные вещи спрос, не имею понятия. Морские ежи пользовались популярностью в конце восьмидесятых, ведь так?
Линнет зачитывает список важных гостей и повторяет, что надлежит быть особо обходительными с мистером Мастерсоном и женой акционера, у которой собака. Еще предупреждает, что сегодня вечером торжество в зале для танцев: мол, надо следить, чтобы туда не заявились те, кто не приглашен.
— Правильно, — поддакивает Адриан, хлопая в ладоши. — Что ж, тут, по-моему, полный порядок. Что-нибудь еще? Хозяйственная часть?
— У меня ничего, — говорит Джеки. — Только хотела бы всем напомнить о сегодняшней инвентаризации.
— Да-да, верно, — подтверждает Адриан. — Особое внимание уделят бару.
— Черт! — восклицает Джино, медленно опуская голову к приподнятым рукам.
— Уж не обессудь, приятель. — Адриан улыбается. — Что еще?.. Замечательно. Тогда я, пожалуй, пойду; у меня беседа по выяснению причин ухода. Всем счастливо!
— Счастливо, — бормочу я, быстро собирая бумаги со стола. Цепляться с кем-нибудь языком и терять время у меня нет ни малейшего желания. Хочу скорее очутиться у стойки и лицезреть позорное появление Мишель.
11.00–12.00
Лиз в жизни не видывала, чтобы я вернулся с утреннего собрания так скоро. Обычно я еще некоторое время слоняюсь по гостинице: курю внизу, тайком выпиваю чашечку кофе. Порой даже отправляюсь на ранний ленч вместе с работниками кухни и кое с кем из техников-поляков. Сижу и, как все они, молча мешаю в тарелке макароны. Сегодня же у меня есть важная причина, чтобы очутиться за стойкой в одиннадцать: Мишель.
Физиономия пылает. Наверняка с потом вышел весь вчерашний алкоголь.