Через час после событий у дверей пятнадцатой квартиры в дежурную часть 15-го отделения милиции опять позвонила гражданка Кваскова. Более трезвым, но не ставшим от этого приятным голосом она сообщила, что прямо перед её дверью лежат двое пьяных и она боится выходить в магазин за картошкой. На ногах стоять они уже не могут, только беспрерывно матерятся и кричат что-то про милицию. «Наверное, это их в милиции так отделали», — бессвязно предположила Кваскова и страстно задышала в трубку, ожидая ответной реакции на её слова. Капитан, только что получивший взбучку от заместителя начальника РУВД за беспорядок и грязь в дежурной части, покосился на стеклянную дверь «аквариума», где мирно дремал Злотов, посоветовал Квасковой проспаться и шлёпнул трубкой о пульт.
Вскоре она перезвонила опять. Капитан, уже немного поостыв, пообещал разобраться и даже взялся за рацию, чтобы направить в адрес наряд ГЗ — единственный мобильный наряд, работающий по территории отделения.
Угадав намерение своего начальника, помощник дежурного напомнил:
— Петрович, ты чего? Они ж на обеде!
— А-а, блин, забыл, — отозвался капитан и воткнул микрофон обратно в гнездо.
Дежурный и сам мечтал об обеде, а потому с нетерпением ждал, когда придёт подменяющий его участковый инспектор и он сможет отправиться в расположенную по соседству столовую, где знакомая повариха накормит вкусно и сытно. Воображение рисовало тарелку с густым супом, макароны с парой зажаренных котлет и чай с горячей булочкой.
Время тянулось очень медленно. Мечта все никак не осуществлялась.
Наконец пришёл участковый. Тот самый майор, который выходил в квартиру Квасковой. Положив на пульт фуражку, он добродушно сказал:
— Давай, Петрович, иди обедай. Заявок никаких не висит?
— Да двое пьяных валяются в подъезде. Когда ГЗ вернётся, направь их туда, пусть притащат. Адрес в журнале. Опять, кстати, Кваскова твоя звонила.
В голове майора, уже севшего на место за пультом, зазвенел сигнал тревоги. Придвинув к себе журнал, в котором регистрировались заявки граждан, он прочитал последние записи и заорал в спину капитану, уже дошедшему до двери:
— Петрович, стой! Подожди! Где Браун?!
Капитан, уже полностью поглощённый мыслями о предстоящем обеде, машинально пожал плечами:
— Не знаю, сказал, со стажёром поехал какой-то адрес проверять. Часа два уже как нет, так он всегда долго пропадает. А что?
— Стой! Не уходи пока!
Сорвав телефонную трубку, майор судорожно набирал номер Квасковой. Сначала долго не соединяли. Потом пошли унылые гудки. Наконец она ответила.
— Алло! — заорал участковый, от волнения даже встав со стула. — Алло! Кваскова, мать твою за ногу! Что у тебя там за пьяницы валяются?! Выглядят они как?.. Говорю, выглядят они как, ну, одеты во что?.. Вы-гля-дят!.. Так пойди посмотри!.. Да отпущу я твоего Мишку, отпущу, никуда он от тебя не денется. Иди посмотри быстрее!
В ожидании ответа майор барабанил пальцами о металлическую крышку пульта и злобно смотрел в угол, на доску с фотографиями разыскиваемых. Капитан застыл в дверях. Помдеж, оторвавшись от составления протоколов, развернулся на своём стуле и тоже ждал ответа, уже предчувствуя большие неприятности. Стрелка настенных кварцевых часов громко перескочила на следующее деление.
— Да! — рявкнул наконец майор. — Что?..Так!
Взглядом, который он направил на капитана, можно было подорвать тяжёлый танк.
— Понял!.. Понял, говорю, тебя! Значит, так: иди к двери и стой у «глазка», пока я не приеду. Ясно?.. Все!
Трубка с грохотом опустилась на рычаги, а майор громко и энергично выразил свои мысли относительно тупости дежурного. Глубине сравнений и неожиданности оборотов позавидовал бы и Мишка Злотов.
Через пять минут отделенческий «уазик», рассекая воздух сиплой сиреной и грохоча всеми частями своего разболтанного кузова, мчался по набережной. Если бы в самый критический момент не вернулся отвозивший в прокуратуру материалы начальник отделения, выезд мог бы задержаться на неопределённое время.
Ещё через час неприметный дом на набережной Красной речки посетила половина руководства РУВД. По квартирам бродили участковые и оперы. Оказавшаяся в центре внимания Кваскова в десятый раз повторяла свой рассказ. Получившего серьёзные повреждения Брауна отправили в больницу. Максим сидел в тёмном зале экспертно-криминалистического отдела городского управления и пытался составить фоторобот «мексиканского киногероя». Бывший замполит путался у всех под ногами и бестолково пытался организовать работу. Патрульные наряды тормозили «Таврии» всех цветов и оттенков и приглядывались к спортивного вида мужчинам в зелёных футболках. Работа шла вовсю. Но результата не приносила и не могла принести, потому что бежевая «Таврия» — та самая, единственная, которая была нужна, — уже давно стояла в прогнившем гараже на краю частного земельного участка недалеко от города. В бардачке на панели приборов лежали непонадобившиеся два удостоверения и пистолет. А сам «мексиканский киногерой», сидя за рулём неприметных «Жигулей» второй модели, миновал два поста ГАИ и приближался к областному аэропорту. В боковом кармане белого пиджака лежал один из нескольких имевшихся у него паспортов и билет до Краснодара.
Через три дня ему предстояло приступить к исполнению служебных обязанностей. Возвращаться в этот город он больше не собирался.
Ближе к вечеру в винно-водочном отделе гастронома задержали Земцова. На счастье, он был ещё абсолютно трезв. Сидя в прокуренном кабинете ОУРа в окружении десятка оперов, он быстро понял ситуацию и перестал «выделываться».
Она складывалась явно не в его пользу.
В одной из комнат его квартиры нашли ксерокс, телефакс, музыкальный центр с последнего квартирного грабежа, а также кое-какие вещи с других, совершенных ранее. В ящике под сиденьем рассохшегося, набитого клопами дивана валялись смятые промасленные тряпки и два газовых пистолета с дробовыми патронами. Взглянув на составленный фоторобот, Земцов поклялся, что никогда раньше этого человека не видел. Однако парня, через которого сдал свою квартиру каким-то деловым ребятам, описал очень хорошо и даже сказал, где его можно найти: в круглосуточном баре, куда по вечерам стекались из окрестных кварталов гопота и молодые бандиты. Парня тоже звали Стасом.
Его задержание прошло спокойно. Четверо оперативников на машине подъехали к «стекляшке». Двое остались снаружи на случай непредвиденных осложнений, а Ковалёв и Петров вошли внутрь.
В зале было шумно, тесно и накурено.
Почти все столики занимала весёлая публика, оттягивающаяся в меру своих сил и возможностей. Несколько человек толпились у стойки, осаждая бармена, разрывающегося между микроволновой печью и рядами бутылок. Слабосильный магнитофон хрипло выдавал отечественный танцевальный хит, и несколько юных девиц, некрасивых и изрядно перебравших, толклись в узком проходе между столиками, самозабвенно заламывая руки и взвизгивая. Оценив опытным взглядом тощие, но щедро выставленные напоказ ляжки, Петров понял, что Стаса среди них нет.
Около двух игральных автоматов, небрежно облокотившись и прихлёбывая «джин-тоник», стоял верзила в чёрном спортивном костюме. Пальцы рук украшали наколотые синие перстни, что свидетельствовало об определённых этапах его жизненного пути. С толстой шеи свисали широкая золотая цепь и шнурок с крестиком, раскрытый рот сверкал золотыми зубами, сквозь короткий ёжик волос просвечивали покрывающие голову шрамы. Верзила ощущал себя хозяином жизни и, медленно поворачивая голову, смотрел на публику с некоторым высокомерием. В этом заведении он выполнял роль охранника и вышибалы. Не отягощённое печатью интеллекта лицо свидетельствовало о постоянной готовности исполнить служебные обязанности.
— Вот он. — Ковалёв толкнул напарника локтем, и они подошли к игровым автоматам.
— Стас? — радостно осведомился Костя и, дождавшись надменного кивка головой, добавил: — Привет!
Дима ловко накинул наручник на руку с банкой «джин-тоника». Верзила удивлённо посмотрел вниз: