— Где был Роберт, когда все это случилось?
— У приятеля. И Майк тоже. Оба старались поменьше бывать дома. Но Роберт пришел вскоре после того, как произошла трагедия, и все знал. Мы с матерью отправили его ночевать к дальней родне, попросив прихватить с собой по дороге и Майка. Роберту тогда было тринадцать, а Майку лишь десять.
— Ты говорил, что твоя мать умерла.
— Она пережила отца на шесть лет и умерла, я думаю, просто от усталости. Это произошло почти сразу же после того, как я начал зарабатывать достаточно денег, чтобы переселить ее в удобный маленький домик. Она не хотела уезжать из Пикенс Гроув.
— Роберт сказал, что ты помог им с учебой? Что это за работа, которую ты ненавидел?
— Роберт слишком много болтает, — нахмурился Стивен.
— Я рада, что хоть один из вас на это способен.
Он склонил голову набок, словно обдумывая ее слова. Затем, пожав плечами, сдался.
— Я не очень хорошо учился. Большую часть времени я играл в футбол и подрабатывал где только мог. Я никогда не думал, что мне пригодится в жизни что-то, кроме футбола. — Он снова пожал плечами, уже привычным ей жестом. — Но когда я получил травму и стало ясно, что с футболом я распрощался, то оказалось, что я ни к чему не готов.
Один из членов университетского попечительского совета, занимающийся строительным бизнесом, предложил мне работу. Я был просто зазывалой, приманивающим клиентов. Господи, как же я это ненавидел! Но нам были нужны деньги. И я продолжал этим заниматься: нянчился с потенциальными инвесторами, водил их по ресторанам, вылавливая из разговоров обрывки информации, но никогда мне не доверялось ничего серьезного.
Джиллиан, знавшая его застенчивость и замкнутость, понимала, как ему было тяжело. Теперь она поняла в полной мере слова Роберта: «Он самый сильный человек, какого я знаю». Неудивительно, что у него такие выдержка и самоконтроль. С раннего детства Стивен знал только трагедии и разочарования, и сколько же в нем было мужества.
— Ну и… — настойчиво сказала она, понукая его продолжать.
— После того, как Роберт и Майк закончили школу, я поступил на вечерние курсы менеджмента и бухгалтерского учета. Этого образования и тех контактов, которые я наладил, работая в строительной фирме, было достаточно, чтобы начать небольшое дело, Один проект застройки, потом другой.
— А теперь Индейские Холмы.
— Великая мечта, — криво усмехнулся он.
— Чудесная мечта, — поправила она. — И место выбрано чудесное.
— Это мираж, — покачал головой Стивен. — Место не играет роли. Это люди превращают жизнь в мечту. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы разобраться в этом.
Но теперь он разобрался. Джиллиан в этом не сомневалась. Стивен всегда заботился о своей семье, хотя для этого ему пришлось пожертвовать многим. Было ли это следствием его страха наследственной жестокости? Жестокости проявлений, которой она в нем «е видела, даже когда он был зол.
Наоборот, Джиллиан замечала глубоко скрытую нежность, которая, как она подозревала, все эти годы дремала в нем, не решаясь проявиться, чтобы это не сочли слабостью.
Он перекатился на спину и уставился невидящим взглядом в потолок, явно ожидая самого худшего, то есть того, что его откровенность отпугнет Джиллиан. Она же чувствовала только глубокую нежность, такую сильную, что едва могла сдержаться и проявить свои чувства в самой подходящей форме.
Она приложила ладонь к его щеке и бережно погладила суровые черты волевого, умного лица. Ее переполняли гордость и восхищение, неведомые ей ранее.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Стивен перевел взгляд на ее лицо, и Джиллиан ясно прочла в серых глазах всю его боль и неуверенность.
— Я не уверен, что смогу дать тебе то, что ты хочешь, — проговорил он. — Не знаю, сумею ли. И не могу обещать, что…
Стивен не договорил то, что его мучило.
— Ты самый сильный человек, какого я знаю, — возразила Джиллиан. — Это сказал Роберт. Это увидела я. Ты можешь сделать все, что захочешь.
Он провел пальцем по нежной коже вокруг глаз, где оставались следы недавно высохших слез.
— Ты заставляешь меня поверить в то, что невозможное возможно.
— Так и есть, — кивнула она. — Но только, когда люди любят.
— Я люблю тебя, Джиллиан, — отозвался Стивен и говорил это так медленно, что казалось, слова не хотели сходить у него с языка. — Но я не уверен, что в конце концов не сделаю тебя несчастной.
Она видела его колебания, его потребность в ней, Джиллиан, которую он прятал глубоко в душе. Но теперь пробка вылетела,
и сосуд, сдерживавший его истинные глубинные чувства, никогда больше не удастся закрыть также плотно, как раньше.
— Нет, — прошептала Джиллиан, нежно прикасаясь губами к его губам. — Только если покинешь меня.
— Мне это не слишком удается, — невесело усмехнулся Стивен.
— Потому что мы нужны друг другу. Он не стал этого отрицать. Сам-то он безусловно нуждался в ней. А вот насчет нее не был уверен.
— Тебе никто не нужен.
— Ты бы так не говорил, если бы видел, что творилось со мной в последнюю неделю. Я ничего не могла делать, слезы лились не переставая. А со мной этого отродясь не бывало. И тосковала я страшно. А я, вообще-то, не привыкла к этому, — в голосе ее явно слышалось возмущение нелепостью своего поведения.
Губы Стивена изогнулись в невольной улыбке.
— Ты упорная. Если чего-то хочешь, то своего добиваешься.
— Ты такой же, — фыркнула Джиллиан.