— Так бери еще.
— Зачем? Мне не надо. Тратить не на что.
— Ишь ты какая бережливая у меня! — с нежностью заметил отец и прибавил:- а я, Сюша, новый завод собираюсь строить…
— Где? Здесь?
— На Урале. Большой механический завод. Будем рельсы катать и машины строить. Одобряешь?
— Конечно, одобряю. Тебе ведь скучно без какого-нибудь нового увлечения и новых хлопот! — улыбнулась Ксения.
— Именно. А это дело совсем новое, интересное. Вот летом съезжу на Урал. Начнем работы. Хочешь прокатиться со мной, Сюша?
— А с мамой кто останется? Борис уйдет в лагерь.
— А мисс?..
— Мисс Эмми? Ты разве не знаешь, какую нагоняет она тоску, эта мисс Эмми, когда старается занимать… Превосходная девушка, но скучна…
— И то правда, разумница… Ну, а вы с мамой куда летом?.. Еще не решили? Быть может, заграницу прокатитесь?
— Ох, папа! — заметила Ксения с кислой гримасой. — Надоело. Уж лучше на дачу.
— И там надоест.
— Куда-нибудь подальше, чтоб не встречать петербургских знакомых… Тогда ничего.
Трифонов усмехнулся.
— Разборчивая ты, Сюша… Люди везде люди… Неужто так-таки тебе никто не нравится из наших знакомых?
— Ты, конечно, про мужчин спрашиваешь? — хитро улыбнулась Ксения.
— Хотя бы и про мужчин…
— Никто… Очень уж неинтересны, папа…
— То-есть, как неинтересны?
— Так. Все на один лад.
— А Павлищев?
— Твой Павлищев как будто любопытен. Не глуп и не ординарен… Он, ведь, кажется, твой кандидат, папа?
— Кандидат? — переспросил, несколько смущаясь, старик. — Что ты хочешь этим сказать, Сюша?
— Не хитри, пожалуйста, папочка. Точно ты не знаешь, что Павлищев твой кандидат в мои мужья, как этот красавец Сицкий — мамин!.. — рассмеялась Ксения. Я, ведь, поняла, зачем ты привел к нам Павлищева. Ну, однако, прости. И то тебя задержала! — прибавила она, поднимаясь с кресла.
— Нет, подожди, не уходи, Сюша… Поговорим, уж если ты сама начала.
— Поговорим, папа… Я всегда рада с тобой говорить.
И Ксения снова поцеловала отца и опустилась в кресло.
— Положим, что ты, моя умница, и не ошиблась, — начал Трифонов.
— И не положим, а «скажем»!..
— Ну, скажем, будь по твоему, — весело подхватил отец:- разве Павлищев уж так и не достоин быть кандидатом?
— Ты что же торопишь меня замуж выдать.
— Пора бы, кажется, Сюша, — промолвил тихо старик и, после паузы добавил:- надеюсь, что и ты не собираешься остаться в старых девах?
— Не собираюсь, — ответила Ксения, и внезапно кровь прилила к ее ослепительно белой коже…
— А Павлищев, на мой взгляд, подходящий человек… Умный, дельный и…
— Будущий министр, папа… А я супруга министра? — перебила Ксения, и глаза ее заискрились насмешливым огоньком.
— Положим, и это не порок… Но я не то хотел сказать… Я хотел сказать, что Павлищев и добрый человек… Так, по крайней мере, мне кажется… И ты ему, видимо, нравишься…
— Не заметила, чтобы очень, папа… Стану примечать и буду ждать объяснения! — рассмеялась Ксения… — Не отрицаю его достоинств и не отвергаю безусловно его кандидатуры, но прежде надо хорошо его узнать, а я, ведь, его так мало знаю!..
— Ну, ты скоро раскусываешь людей, Сюша.
— А вот Павлищева еще не раскусила… Что, он будет у нас сегодня вечером на «четверге»?
— Собирался. Я его видел вчера. Был у него в департаменте. Вот-то работает, не то, что наши чиновники… А знаешь, Сюша, Борщов у него место получил… чиновником по особым поручениям. Я очень порадовался… Что, был он у вас?.. Что-то давно его не видать?
— Давно не был! — промолвила Ксения и чуть-чуть покраснела.
— Вот этот молодой человек так совсем непохож на других! — заговорил Трифонов, чувствовавший слабость к Марку. — И умница, и работяга, и железного характера… Он пробьет себе дорогу в жизни… Вот уж и теперь очаровал Павлищева. А Павлищев умеет ценить людей… Надо бы послать за Борщовым, а то пропал совсем…
— Зачем посылать? — с живостью подхватила Ксения. — Он ведь знает, что все у нас к нему хорошо относятся, и мог бы без зова прийти… Не идет, значит не хочет.
— Просто, занят… Ты, кажется, Сюша не очень-то долюбливаешь этого юношу?
— С чего ты взял? — несколько раздраженно отвечала Ксения. — Напротив, я его уважаю… Он очень оригинален и…
— И что еще?
— И несколько загадочен… Несмотря на свою юность, совсем не высказывается… Молчалив и, кажется, через чур много о себе думает… Гордыня в нем большая.
— И имеет право думать о себе! Я знаю его… Живет, как отшельник, работает, как вол, и аккуратен, как хронометр… Я как-то был в его келийке… Спартанская обстановка… За то книг…