— Я хорошо поняла, о ком вы говорите, Степан Ильич, — заговорила Ксения чуть-чуть дрогнувшим голосом, — и, не солгу, ожидала вашего предложения и раздумывала о нем… Были шансы и за, и против, — прибавила она, улыбаясь глазами с обычным лукавым выражением не то насмешливости, не то ласки…
— Которых же больше?
— В вашу пользу больше…
Павлищев просветлел и осыпал руку девушки поцелуями.
— Подождите… не радуйтесь… дайте мне досказать, — продолжала Ксения, освобождая свою руку. — Я буду с вами так же откровенна, как и вы со мной. Я вас считаю порядочным, честным человеком и расположена к вам, вы мне нравитесь, но… я не люблю вас так, как, говорят, должны любить человека, за которого выходят замуж… Это будет брак par raison… Не боитесь вы его?..
«Есть чего бояться!» — подумал Павлищев и проговорил:
— Я буду надеяться, что и немножечко любви придет…
— Немножечко есть, — засмеялась Ксения, — но довольно ли вам этого?
— Буду заслуживать большей…
— От души желаю, чтоб она пришла, но если…
Ксения не докончила и смело, и решительно взглянула на Павлищева.
«Предписывает условия договора!» — решил Павлищев и, сделав испуганную мину, спросил:
— Если что?
— Если я полюблю кого-нибудь… Если меня охватит страсть и я, несмотря на борьбу, не справлюсь с ней, тогда…
— Вы прямо и честно скажете мне? — перебил Павлищев.
— Само собой разумеется, скажу. Лгать и притворяться я не стану! — кинула Ксения, надменно взмахнув головой. — И не только скажу, но и оставлю вас… слышите?
Павлищев не. без пафоса ответил, что понимает, что «чувство свободно» и, конечно, разделяет ее взгляды и вполне ценит ее правдивость.
— Не бойтесь, я не из увлекающихся и не думаю, чтобы была способна на такую любовь, но…
— Надо предвидеть я опасность, — докончил за нее Павлищев. — А мне надо стараться предупреждать ее, не прибегая к сценам ревности… В этом отношении я буду примерным мужем, Ксения Васильевна. Поверьте моему уму и такту…
— Еще одно предостережение…
— Вам разве мало самого ужасного? — полушутя, полу грустно воскликнул Павлищев.
— Надо все досказать… Не сердитесь на то, что я вам скажу… Обещаете? — промолвила Ксения.
— И без обещания не буду сердиться.
— Я верю вам и считаю вас искренним человеком, желающим добра людям… Верю и уважаю вас за это… Но если бы потом я разочаровалась в вас…
— Не досказывайте… Я только могу гордиться, что моя жена такой чудный человек! — горячо проговорил Павлищев и крепко пожал руку Ксении, вполне уверенный, что после свадьбы все эти ее «нелепости» пройдут, и она сделается в его руках разумной и успокоившейся женой, которой не в чем будет разочаровываться.
Решено было, что свадьба будет летом, и они тотчас же уедут заграницу на два месяца. На правах жениха, Павлищев несколько раз принимался целовать руки Ксении и даже позволил себе сорвать один «мирный» поцелуи, прильнувши к ее заалевшей щеке. Они болтали о будущей жизни, о том, как Ксения будет помогать ему нести бремя государственных забот, и Ксения, смеясь, говорила, что сделается самым строгим цензором.
Когда вернулся Трифонов и узнал, что Ксюша — невеста Павлищева, радости его не было конца. Он благословил их обоих и заставил поцеловаться. Не менее обрадована была и мать и, радостная и счастливая, всплакнула, призывая благословение Божие на дочь и на будущего зятя-министра.
Павлищев обедал у Трифоновых и, просидев с полчаса у Ксении в кабинете, уехал, простившись с ней горячим поцелуем. Он торопился на какое-то заседание.
А Ксения, оставшись одна, заходила по комнате взволнованная, несколько ошеломленная, стараясь привести в порядок свои мысли, все еще не освоившаяся с решением сделаться женою Павлищева.
В гостиной послышались чьи-то шаги. Ксения взглянула в двери и чуть не вскрикнула от изумления, увидавши Марка.
XVI
И Марк увидал в дверях изумленное лицо Ксении и поклонился.
Ксения вошла в гостиную и, протягивая Марку руку, спросила:
— Вы, конечно, к папе?
— Да, пришел навестить Василия Захарыча, — отвечал Марк с едва заметной улыбкой, которая, казалось, подчеркнула не совсем любезный вопрос хозяйки, и крепко пожал руку Ксении.