Мысль о том, что Марк был счастливым его соперником, ни разу даже не пришла в голову Павлищева. До того он был далек от этого предположения.
Эта расстроившаяся свадьба совсем расстроила и денежные дела Павлищева. Близкое знакомство с Рогальской стоило ему денег, и десять тысяч долгу, которые он сделал в виду женитьбы, теперь являлись большой неприятностью. Деньги эти заняты были через посредство комиссионера, рекомендованного Павлищеву одним из его чиновников по особым поручениям — фактотумом по разным делам у одного ростовщика, имя которого тщательно скрывалось комиссионером. Да и он сам не знал, кажется, кто этот таинственный ростовщик, потому что имел дело не прямо с «капиталистом», как обыкновенно его называл этот юркий, румяный и веселый комиссионер из австрийских немцев, а с каким-то чиновником, на имя которого и писались двойные векселя.
Таким образом, Павлищев и не догадывался, что был дебитором одного весьма респектабельного тайного советника, с которым встречался в обществе, почтенного старичка, необыкновенно мягкого и приветливого, который негласно занимался ростовщичеством, взимая по 5 процентов в месяц. Дальний его родственник, незначительный чиновник, играл роль подставного лица и, в свою очередь, действовал через комиссионера. Нечего и говорить, что почтенный тайный советник не менее других сокрушался о язве ростовщичества и особенно об этих несчастных молодых людях, попадавших в руки «кровопийц-жидов». Удивительно чувствительный был этот старичок, пользовавшийся репутацией «истинно-русского» человека и скромно заседавший в каком-то незначительном совете, где получал тысяч пять содержания за право раз в месяц приехать в коллегию и согласиться с мнением министра.
Срок векселей был через два месяца, и надо было во что бы то ни стало уплатить деньги, тем более, что комиссионер, вскоре после отказа Ксении, явился рано утром к Павлищеву и почтительно предупредил, что «капиталист», вследствие многих потерь, решительно приканчивает дела и настоятельно просит приготовить деньги к сроку. Разумеется, он, комиссионер, не сомневается, что такой пустяк нисколько не затруднит его превосходительство, но он счел своим долгом довести до его сведения… о просьбе «капиталиста».
Раздраженный Павлищев сказал, что постарается уплатить в срок часть суммы, а остальную просит отсрочить.
— Надеюсь, ваш капиталист согласится на это? — строго прибавил он.
Комиссионер обещал переговорить с «капиталистом» и уломать его.
— То-то, уломайте во избежание всяких неприятностей! — подчеркнул внушительно его превосходительство.
В воображении струсившего комиссионера уже мелькнула картина этих «неприятностей», грозивших высылкой из города после объяснений в сыскной полиции, и он поспешил тотчас же выразить уверенность в возможности соглашения и даже отсрочки всей суммы, решив в душе не работать впредь на таких генералов, которые запугивают, вместо того, чтобы честно расплатиться.
И Павлищев, пустивший эту угрозу, исполнить которую едва ли бы решился, облегченно вздохнул, когда комиссионер удалился.
Через неделю уже все в министерстве знали, что свадьба Павлищева расстроилась, и что миллионная невеста ускользнула из-под носа его превосходительства. Он чувствовал это и по злорадным взглядам некоторых своих сослуживцев, и по вопросам о том, «скоро ли свадьба?», которые задавали ему некоторые из товарищей и знакомых.
Сам министр после одного доклада участливо спросил у своего любимца:
— Я слышал, будто ваш предполагаемый брак не состоится. Это правда, Степан Ильич?
— Правда, Василий Андреич.
— Гм-м… Очень жаль, очень жаль, — промолвил министр. — Могу спросить: что за причина такого неожиданного перерешения?
— Весьма простая, ваша высокопревосходительство. Узнали друг друга поближе и не сошлись характерами.
— Это бывает, мой милый… Очень даже часто бывает… Что ж, она оказалась особой дурного характера?..
— Слишком оригинальна, ваше высокопревосходительство! Пахнет синим чулком и хочет какой-то кипучей деятельности… Ну, и взгляды не особенно уравновешенные… Я и испугался! — говорил Павлищев, зная нелюбовь своего патрона к барышням с высшим образованием.
— Вполне правы, что испугались. Я сам не люблю этих барышень, изучающих, знаете ли, разные науки… Совсем не их это дело… Все эти высшие курсы только портят наших дочерей и отнимают у них прелесть женственности… А без женственности что за подруга жизни?.. И я вам вполне сочувствую, Степан Ильич… Жаль только, что вы поторопились с предложением, а то теперь эти слухи… Скажут, что вам отказали…