— Плохо работаете.
— Ну покажи нам, как работать хорошо. Мало нас. Вон весь розыск — я и еще три человека. А территория приличная.
— Старая песня. Нас мало, бандитов много.
— Вот именно… Это обычная шантрапа отметилась. Надо меньше с этой швалью цацкаться. Как ни задержишь кого — тут же профком, местком, поруки. А сволочь — она на то и сволочь, что прощенная сволочь наглеет и считает, что ей все дозволено.
— И не поспоришь, — кивнул я. Насмотрелся на такое на Украине, когда прощали тех, кого прощать нельзя.
— Для меня что фашист, что уголовник — один черт. Они созданы, чтобы жизнь советскому человеку портить. И по большому счету, разговор с ними тоже должен быть один — или в расход, или в плен. А то привыкли им сопли вытирать.
— Ты уверен, что гоп-стоп обычный?
— На девяносто девять процентов.
— Один процент — это очень много.
— Даже два процента. Обычно на Базарном переулке не шалят, он рядом с немецким кварталом. Там освещение, патрули чаще бывают. И бузить там стремно, все же не родные бараки и овраги у Яузы. А тут забрели, сволочи… Нашу местную шантрапу мы тряхнули. Кое-кто в камере посидел. Попутно несколько висяков подняли — две кражи и пару грабежей. Но никто на твоего не колется.
— Значит?..
— Или залетные. Или кого-то из близлежащих районов занесло. Место такое, считается нейтральным. И никто там постоянно не ошивается — так, набегами бывают все, кому не лень. Значит, район поисков расширялся до неизвестных пока пределов.
— Что предлагаешь?
— Соседи уже сориентированы, и, думаю, стараниями твоих коллег накачали их прилично. Так что работают добросовестно. Ну а у нас… Будем и дальше контингент прессовать. Что-то да проявится. Территорию потопчем ножками.
— Я в деле! — азартно воскликнул я.
— Тебе-то зачем в эту грязь опускаться? — удивился Антипов. — У тебя кабинет. Вон машина служебная. По пивнухам, притонам шариться — это не ваше.
— Мое, мое. Пошли.
Начальник розыска посмотрел на меня искоса. Хоть вроде и приняли друг друга за своих, но ему постоянный соглядатай из нашей конторы явно в тягость. Да еще к оперативным материалам угрозыска у меня полный допуск.
— Да не куксись, — хлопнул я ладонью по столу. — Помогу чем могу. Да и вообще я везучий.
— Вот это хорошо, — на полном серьезе кивнул начальник уголовного розыска.
Любой оперативник знает, что раскрытие — это на треть кропотливая работа, а на две трети — оперская удача.
Антипов посмотрел на циферблат своих наручных часов — массивных, немецких, судя по всему, трофейных, — и выдал ближайший план:
— Пятнадцать двадцать. Сейчас и начнем. Но только запасись терпением, товарищ чекист. Это варьете с вульгарными плясками и боевым бубном не на один день…
Глава 4
В мероприятиях помимо меня с Антиповым были так или иначе заняты практически все оперативники и участковые отделения милиции. Объем работы оказался неожиданно большим.
Возразить местные стражи порядка мне не смели, но радости от сотрудничества не испытывали. Все шептались за моей спиной, что маются чепухой из-за плевого дела. А ведь другую работу с них никто не снимал.
Работы у них действительно было немало. Освобождался контингент из колоний, за ним надо присматривать. Серия квартирных краж зависла. Разбой. Ножевое ранение. Убийство еще с прошлого года — пьяная ссора, но фигурант куда-то отчалил, и дело числилось в висяках. Еще зависло убийство трехлетней давности — перестреляли семью военнослужащего из трех человек в ходе разбоя. Троллейбусные маршруты затерроризировали карманники. Одну их бригаду местные оперативники совместно с сотрудниками МУРа сняли месяц назад — там были матерые «выпускники» факультета карманной тяги института имени Воровского. А сейчас шарят по карманам малолетки с детдома имени Антонова-Овсеенко, которых в народе прозвали «антоновцы». Двоих повязали, но их таких еще немало «работает».
А тут я с этим несчастным гоп-стопом, на который необходимо бросить все силы.
— Давай заглянем на Инвалидку, — предложил Антипов с утра пораньше.
— Ты у нас рулевой, — хмыкнул я.
— Только держись плотно за мной. И присматривай за карманами…
Местный блошиный рынок в народе назывался инвалидным, а пару лет назад его официально поименовали колхозным. Здесь стали чинно торговать продуктами и прочими дарами советской деревни, но мелкие шустрые торговцы никуда не делись. Рядом с дощатыми павильонами и прилавками, с торговыми рядами, меж бочек с соленой капустой и мочеными яблоками, висящими на крюках мясными тушами толкались и суетились люди — неистребимая вечная порода тех, кто хочет что-то продать подороже и купить подешевле.