Он оторвался от косяка и двинулся в тень сеней. Ощупью нашел ручку двери, отепленной мешковиной, и сорвал всю тяжесть с ледяного припая. Перешагнул порог с дымящимся тряпьем для теплоты. Прибил дверь поплотнее на место — по всему дому разнесся хлопок.
Лилия Ивановна оторвала голову от тетрадей, и виноватая улыбка потянула ее губы на одну сторону лица.
— Что-нибудь выходил? — спросила она, точно не сомневалась, чем он занимался весь вечер.
— А ты как думаешь? — Женя сбросил полушубок, унты и пошел к кроватке Андрейки.
— Я думаю, вы объединились с Гарием Иосифовичем, — заметила Лилия Ивановна. — По-моему, вы подходите друг к другу...
— Это тебе только так кажется! — сказал Женя. — Ничего мы не выходили вдвоем!
Последнюю фразу он произнес погромче. Чтобы слышал весь дом, чтобы вовлечь все квартиры в их разговор и сдвинуть с мертвой точки отношение Лилии Ивановны к их делу.
Но Лилия Ивановна пригнулась к тетрадям и заскребла ученическим пером по лощеной бумаге.
Прислушиваясь к тишине дома, Женя подошел к кроватке Андрейки. Мальчишка спал, похрапывая во сне, как взрослый. Румянец разлился по Андрейкиному лицу, будто мать окропила его своими учительскими чернилами.
— Ты не застудила ребенка? — спросил Женя суровым голосом, чтобы оторвать ее все-таки от бесконечной работы.
— Как это я могла застудить! — отозвалась Лилия Ивановна.
— Заслушалась, — объяснил Женя, кивая на стенку, общую со Слониковыми, — а в печке прогорело!
— Подкладывала...
— Что-то прохлада чувствуется...
— Что же ей не чувствоваться — такие морозы...
— Если про печку не забывать, то и не будет чувствоваться!
— Дров-то негусто у нас...
— Это не твоя забота, — нахмурился Женя, — завтра подколю...
Он совсем забыл про дрова. А их надо колоть каждый вечер. «Напомнила мне про эти дрова, когда надо подбрасывать другие поленья, в другой костер, чтоб светил и грел, чтоб истину приосветил или хотя бы подходы к ней!»
Женя поплясал босыми ногами по холодному щелястому полу, раздумывая, куда лечь. В комнате до утра теперь будет гореть лампа: Лилия Ивановна не ляжет, пока не проверит всех тетрадей. А Женя привык спать в тайге в полной темноте. Да и неплохо было обдумать все в самом привычном для этого месте — в спальном мешке.
— Ложусь здесь, — объявил он, нажал кухонный выключатель и бухнулся на раскладушку.
Спальный мешок еще хранил запахи рипудина, дыма, костра и хвои. Таежный этот дух успокоил Женю, а ватные стенки мешка согрели окаменелые мышцы.
За день до суда
Проснулся Женя от плача Андрейки. Лилия Ивановна ходила по комнате с сыном, укачивая его.
— Мой хороший, мой родной, заболел, мой золотой... — пела она. Под глазами у нее оставались тени, хоть свет в комнате горел вовсю.
— Что с ним? — спросил Женя.
— Жар, — сказала Лилия Ивановна хрипловатым голосом, — язычок обметало...
— Как знал! — Женя привычно прошелся пальцами по деревянным пуговицам, вынимая их из петель на отвороте мешка. Выскочил из спальника и заплясал на холодном полу. — И надо было мне вчера заниматься не своим делом!
— Не переживай! — попросила вдруг Лилия Ивановна. — Ты чем надо занимался...
— Значит, ты считаешь, игра стоит свеч? — начал Женя.
Но тут малыш заметил Женю и стал вырываться из одеяла. Его личико горело, глаза припухли, но рот с редкими зубами открылся в беззаветной улыбке.
— Па-па-па! — залопотал Андрейка. — Иди ко мне!
Женя приложил на секунду щеку ко лбу ребенка.
— Тридцать восемь с половиной, не больше, — сказал он деловито и поскакал к печи. — Сейчас натопим, можно будет раздеть и горчичники прилепить.
Он присел перед печкой и отбросил дверцу. В золе еще тлели головешки. Женя пособирал мелкую щепу и бросил на горячую золу. Щепки затлели, окутались дымком и запылали. Женя кинулся к ящику из-под аммонита, что служил им как резервный стул, и в два счета разнес его. Подбросил сухих обломков на огонек.
— Сейчас потеплеет, — обнадежил он Лилию Ивановну. — Не знаю, как тебе, но Андрею будет хорошо...
— А нас в школе нормально обогревают, — отозвалась она примирительно. — Диана Степановна за этим следит.
— Ты собираешься в школу? — спросил Женя.
— Понимаешь, сегодня надо провести контрольную в десятом, — виновато мигая, заговорила Лилия Ивановна.
— А у меня собрание производственное! — возвысил голос Женя. — Раз в год бывает! И до суда осталось всего ничего! Надо же что-то предпринимать! Как ты думаешь?