Милка, как может, успокаивает начальника, приносит ему щи понаваристей, котлетку порумяней и чай покрепче. «Путь к сердцу начальства, — как частенько выражается Талаталов, — тоже через желудок!»
Сейчас ему пришлось напрячь все капитанские морщины, чтобы сделать новый заход на начальничью болезнь, мысленно перебрав известные ему средства человеческого арсенала.
— Тогда вот что, — изрек старый морской волк, самозабвенно стукнул себя по груди, обтянутой поношенным кителем, и сияющие пуговицы звякнули. — Я из спирта такой ликер могу приготовить, что от твоей хвори, Борис, и духу не останется. Отметить середину лета сам бог велел! Как переход через экватор! Вот чем снимаем мы на флотах всякую дурноту!
— Пьянка! — Рытвин скрестил на груди руки с вислыми мышцами. — Пьянка в разгар полевого сезона?! Вы меня доконать хотите?!
— Под хорошее блюдо! Товарищеский сход для дела! Праздник для общей встряски! Выяснение ошибок! Претензий друг к другу! Снятие ракушек! Обсуждение дальнейшего плаванья!..
— Под хорошее блюдо? — задумался Рытвин.
— Едали когда-нибудь чахохбили?
Рытвин сел. Раскладушка веселее заскрипела под ним. По горлу начальника прокатился клубок.
— Какие ингредиенты, Виктор Петрович, необходимы для этого вашего блюда?
— Грузинское блюдо это, Борис Эдмундович, в основе его курица... Нужна курица. Я сварю тебе такое блюдо, что ты будешь плясать вокруг котла, как дикарь с Соломоновых островов.
— Сеня! — Начальник болезненно изогнул бровь. — Это ведь идея. Общая встряска!
— Есть! — Завхоз отдал честь и бросился к берегу Горбушихи. И пока Талаталов объяснял, как украсит общий стол под большим тентом, взревел мотор.
— Ключи, служака! — закричал повар и побежал на берег. — Ключи-и-и!
Но лодка с дюралевым корпусом неслась уже по плесу, касаясь воды лишь кормой.
— Да он вернется к вечеру, — крикнул Талаталову начальник. — Долго ли до деревни слетать и обратно такому орлу? Все бы работали так четко!
— У меня крупы на одну засыпку! — простонал старик, опустился на белый горячий валун и забормотал: — Чем людей кормить в случае чего?!
Сеня к вечеру не вернулся. И на следующий день не возвратился... На четвертый день партия уже не работала по причине выходного и голода. Все разлеглись на берегу и поглядывали на плесо, пока солнечные змеи не начинали зыбиться в глазах. Тогда переводили взгляды на склад, где под большим, смазанным сливочным маслом замком скрывались банки с атлантическими сардинами, тушенкой, томатным соусом.
— Не до чахохбили теперь, — громко изрекал Вася, — кашки б из шрапнели!
— Баклажановой икры бы...
— Любой бы концервы...
Голоса геологов и рабочих доносились в палатку-десятиместку, и лицо Рытвина подергивалось, будто от укуса слепня. Талаталов, который пришел к постели больного начальника за советом, заботливо наклонился к лицу страдальца.
— Не переживай, Борис, — посоветовал Талаталов. — Голод, он полезен, как пишут теперь ученые... По себе знаю... Как попощусь, молодым себя чувствую.
— Мне этот голод поперек горла, — застонал Рытвин под согласный поскрип раскладушки. — Сам я все перенесу... Но план-то горит! Какой может быть выходной в ясный день?! О-о-ох!
— Вызывай срочный вертолет с продуктами, — предложил Талаталов.