— Ну, где же наш старикан? — подал опять свой заспанный голос Слон. — Солнце встало выше ели, время спать, а мы не ели.
— Может, его орел по дороге перехватил? — хихикнув, заметил Борис.
Шутка вызвала смех, но тут же все стали озираться. Бориска напомнил про змей.
И орлы и змеи примелькались им здесь. Они сопровождали в маршрутах. И сейчас в белесом небе над сопкой кругами ходил орлик. Он выискивал добычу. Близость человека, взрывы, грохот буровых вышек, рев машин и бульдозеров отпугивали его. Но больно уж соблазнительны были скалы на склонах сопок. На горячих камнях нежилось много жирных змей. В любой щели тут могла оказаться гадюка. Как будто тайгу вырубали для их размножения.
— Мудрее любой змеи старик наш, — продолжал Слон. — Знал же, как окрутить нас... Дедом Морозом прикинулся...
— Идет! — Борис показал молотком вниз. — Ишь, как кузнечик скачет.
— Бодрый старик, — сказал Слон, — долгожитель.
На желтой, завивающейся в гору дороге мелькала капроновая шляпа Журкина. Он бодро шагал, помахивая молотком. Иногда останавливался, разбивал кусок породы, поднимал образец к глазам и снова шагал в гору.
— И зачем это мы связались с ним? — снова запричитал Слон. — Нашел негров... На буровой ухайдакаешься, да еще по жаре собирай ему тут образцы. У меня в деревне плечи так никогда не болели, как здесь от этих свечей. Надо же, десять метров стальная свечка — ее на вынос по мазутной слизи, не спавши, не евши, а потом на чужую диссертацию материалы набирай... Ну, выбрал специальность, в Тайшете расскажи — засмеют.
— И я бы в гробу видел его диссертацию, — поддакнул Женя. — Он профессора зарабатывает себе, в академики метит, а мы с какой стати на него упираемся?
— Ну и давайте скажем ему сейчас, — не выдержал Борис. — Так, мол, и так, тема ваша нас не волнует, хотим у себя в Сибири практиковаться, ближе к своим условиям, устройте нас на практику в Витимск...
— Это дело надо спускать на тормозах, ребята, — вмешался Игорь. — Нельзя так открыто — вдруг он рассвирепеет!.. Надо представлять, что такое диссертация для нашего времени!
— Так что, мы должны из-за его диссертации пять лет на одном и том же месте вкалывать? — повысил голос Слон.
— Ни кругозору, ничего! — выкрикнул Женя.
— Так мы здесь и состаримся вместе с ним, — сказал Слон. — Надо заявить ему, пока не поздно.
— Не изменит же он ради нас тему диссертации, — заметил Игорь.
— А почему бы и нет? — спросил Борис. — Пусть он считается с нашими пожеланиями.
— Он столько лет собирает материал, — проговорил Игорь. — И вдруг все это бросить?!
— Пусть бросит, — сказал Женя. — Зато подвинет проблему коренного золота у нас там...
— А вдруг он не успеет на нашем материале защититься? — предупредил Игорь.
— Мы там ему поможем, — ответил Женя. — С большим энтузиазмом, ей-ей!
— Как сейчас, — усмехнулся Игорь.
— Да много ли потеряет наука, если он не защитится совсем? — воскликнул Женя. — На черта ему эта диссертация, когда он там нужнее!
— Ты это и скажи ему, — посоветовал Игорь.
— И скажу! — Женя вскочил и начал одеваться. — Все скажу начистоту. Пусть он не думает, что мы слепые исполнители!
— Правильно, Женя, — поддержал Слон. — Давай правду-матку!
— Давай, Женя, давай, — поддакнул Борис, — со всей принципиальностью!
— Ну, что ж, — сказал Игорь, — попробуй.
— Поддержим, — заверил Слон.
— Только рубить не надо сплеча, — заволновался Борис, — можно и культурно сказать, обходительно, старость надо уважать...
Все поднялись, собирая прожженные, замасленные и порванные брезентовые костюмы. И когда Журкин выбрался на гребень сопки, вся пятерка выстроилась в тени под обнажением.
— Душновато, друзья мои, — заметил Журкин, обмахиваясь шляпой. — Но такова уж судьбина нашего брата полевика — то в жаре, то в холоде, то под дождичком, то под комариками...
Женя твердо взглянул Журкину в глаза и сказал:
— Илларион Борисович, мы не боимся трудностей. Но предпочитаем жариться под своим, сибирским солнышком, и лучше бы нас мочили свои дожди, и комары пусть бы звенели витимские...
— Всего хлебнуть успеете, — ответил Журкин. — Все только начинается у вас, мальчики мои.
— А мы считаем, что теряем здесь время понапрасну, — продолжал Женя. — Канителимся на мелочной работе, в то время как могли бы у себя заниматься более важным делом...