Игорь сдвинул накомарник на затылок и пошел навстречу.
— Сейчас я тебе вломлю, Митька, — пробормотал он. — Ты у меня за все ответишь.
— Но-о-о, губошлепая! — хрипло закричал приближающийся Митька, и над пустым поселком захлопали крыльями вороны.
Звездочка пробежала остаток дороги рысцой, и всадник лихо спрыгнул с лошади у своей палатки.
— Задание выполнил, товарищ начальник! — Митька вытянул руки по швам, но стойки не выдержал и качнулся. Разбойничий шрам его сморщился. А разноцветные глаза посмотрели с лукавиной. — Разреши развьючить лошадь?
— Три дня пропьянствовал, — сказал Игорь сквозь зубы, — и явился пьяный. Как это называется?
— Зачем ругаешься, начальник? — Митька захлопал опаленными веками. — Попробовал бы подковать лошадь, не выпив с кузнецом. Неделю б собирал бумажки в конторе да неделю б очереди ждал... Но я не дурень какой, чтоб писарям кланяться. Верный ключик — полбанки. Поставил — и дело сделано. Вот как надо бумагомарателей объегоривать. Учись!
Игорь не выдержал больше — губы зло пошли на перекос.
— Ты мне, пожалуйста, не втирай очки, — повысил он голос. — Не видишь, снег натягивает, а у нас еще Кварцевый не опоискован!
— Игорь, ты не хипишуй, — посоветовал Митька и бросился развьючивать Звездочку. — Я тебе гостинца привез...
Он разнуздал лошадь, снял вьючки и грохнул о землю вьючное седло. Звездочка взмахнула рыжим хвостом и пошла щипать сухую траву.
Митька опустился на корточки и начал развязывать вьюки. Он вынул из сумки большую бутылку вермута, стеклянную банку зеленого горошка, пачку карамелек и банку колбасного фарша.
— Красненькое — это человек. — Митька подмигнул и несколькими ударами по дну выбил пробку. — Думаю, пора и выпить, поговорить, сколько же можно горбатиться без оглядки?
Он нырнул в палатку и выбежал с топором. Вскрыл банки, орудуя топором, словно перочинным ножиком, содрал жестянку с горошка и выставил все на траве у костра. Подкинул в костер поленьев и повесил разогреваться чайник на таган.
Потом перешел на сторону Игоря. В первый раз они садились обедать по одну сторону костра!
Пока Игорь размышлял над странным поведением Митьки, тот протянул ему кружку с багряным вином.
Перед таким натиском трудно было устоять. Игорь взял кружку, но тут же насупился и сказал:
— Если не успеем опробовать Кварцевый, придется отвечать перед Куликовым.
— Эх, Игорь ты, Игорь, — сказал Митька с хрипотцой в голосе. — Не надоело тебе еще этот кварц шибать? Я вот его уже сколько лет расколачиваю, и плешь он мне переел.
Он опрокинул кружку в широкий рот.
Игорь поставил кружку на ладонь и стал раздумывать — пить или вылить в костер?
— Ну, а тебе не все ли равно? Получаешь свои гроши и харчи у тебя не плохие и пропьянствовал вот три с половиной дня в свое удовольствие...
— Так, так, — произнес Митька нутряным басом и вдруг посмотрел на Игоря в упор злыми глазами. — Ты что ж это, маракуешь, что я за этим с тобой пошел сюда? За харчи и гроши работать с Бандуреевым?!
Игорь выдержал его взгляд и небрежно повел плечами: мол, зачем же еще?
Митька достал из кармана папироску, огниво и высек огонь, хоть можно было прикурить и от костра. Он прижег папиросу чадящим трутом и замял огонек сильными пальцами.
— Ты не думай, что я кручусь возле тебя из-за харчишек, — проговорил Митька, глотая дым. — На россыпях я побольше бы заколачивал. А тут еще и твое командование должен терпеть! Бандуреевское!.. Но превозмог я старое, потому что одним делом заняты. Из-за которого батя мой концы отдал. И теперь ты гонор свой брось! Не работяга я тебе в этом деле, а компаньон, хоть и понижен до промывальщика. Я если пьянствовал, то по делу. Старых копачей раскалывал. Думаешь, так просто выкажет тебе старатель, что знает? Черта косолапого. Батя мой какой кореш Ваське был, а так и не узнал, куда тот его вез. К ним на кривой березе не подъедешь. Надо в доверие войти, не одну бутылку выпить. А потом узнаешь, что я узнал. Порознь их опросил и одну штуку интересную выявил. Одним словом, коренное золото искать надо по-другому, слово-олово!