— Мне совершенно не хочется есть, в последнее время что-то совсем нет аппетита. Я тут кофе с крекерами попила и поела, вроде достаточно. Какие-то новости? Почему ты такой весёлый? Ты так странно на меня смотришь...
Глава 3
«И как он себе это представляет? Сергей полагает, будто такая стерва, как Августа, поведётся на мои сладкие речи, на приглашение в ресторан, а потом мирно-тихо передаст всю свою компанию, весь свой бизнес нам просто потому, что ей понравится проводить со мной время?.. Эх, как же он заблуждается!» — мучился дилеммой Овидий.
Он спускался после вечерних тренажёров к бассейну и невольно засмотрелся на соблазнительную девушку в чёрном купальнике — она крутилась у огромного зеркала, придирчиво оценивая результат солярного загара. В их элитном ЖК было не так уж и мало тех, кто посещал спа, тренажёры и бассейн, расположенные на первом этаже основного корпуса, но постояльцев Овидий знал в лицо. Один из них — его сосед по лестничной клетке — уже отдыхал в бассейне. Он расслабленно висел на бортике и увлечённо вникал в отсутствующий сюжет очередной пустой передачи, показываемой по гигантскому телевизору.
«Дома, что ли, телика мало? — в раздражении подумал Овидий, вспомнив, как громко орёт телевизор у этого Мишки, особенно когда его дети включают одни и те же мультики по сто пятому разу. — На лоджию вообще выйти невозможно, всё слышно, что у них в телевизоре! Ненавижу мультики, уже все наизусть знаю. Когда у меня будут свои дети, я ни за что не разрешу им смотреть мультики, пусть что хотят делают, хоть на головах стоят и по ушам мне ездят, но только не это барахло впитывают! Долбаная зомбёжка...»
Его раздражение моментально сменилось эстетическим удовольствием, стоило той сексапильной и загорелой девушке, которая крутила попой в стрингах перед зеркалом, красиво нырнуть с бортика в бассейн. Подплыв к Мише, девица отдала ему какой-то тюбик, снова вылезла из бассейна, встала на четвереньки — попой к Мише — и жестом показала, где её следует мазать.
«Везёт же...» — как на табло, завистливо проплыла мысль перед внутренним взором Овидия, но тут он вспомнил, что Мишка — женатый, и как-то сразу всё обернулось чем-то сюрреалистичным.
То, что Овидий застыл с пляжным полотенцем в руках посреди бассейного зала, он понял не сразу, а лишь тогда, когда на него налетели сыновья того самого Мишки, который, ничуть не стесняясь возможных свидетелей, принялся усердно мазать полученным кремом попу в стрингах и... всё остальное, что было рядом с этим местом.
Сглотнув, Овидий осмотрелся в поисках супруги Миши. Женщина она была нервная, но красивая, мало чем уступавшая в привлекательности той, которая теперь млела под руками услужливого Мишки и томно прикрывала глаза от нескрываемого удовольствия. Девице было не больше двадцати пяти — длинноволосая, длинноногая, идеально стройная и вся блестящая, как с обложки журнала, в то время как жена Миши распечатала пятый десяток и, несмотря на ежедневные тренировки в спортзале, неумолимо теряла упругость тела и свежесть кожи. Да и трое детей с родами не прошли незамеченными, оставив очевидный отпечаток на теле и в выражении лица.
Овидий искренне считал, что у матерей выражения лиц всегда отличаются от лиц бездетных дам. По его мнению, редко какая женщина обладала способностью сохранить тот самый девичий блеск в глазах, ту самую беззаботную и романтичную улыбку юности, особенно в условиях, когда супруг больше не заводил по-настоящему, не дарил новых и нужных впечатлений, превратив супружеское ложе в обыденную обязанность и почти безэмоциональную привычку, служащую всего лишь для разрядки тел.
Так было и в случае с Мишкиной женой. Марго не производила впечатления ни лёгкой, ни восхитительно притягательной женщины, о которой стали бы грезить знакомые и незнакомые мужчины, потому что женщина, живущая прошлым и сожалеющая о пройденных годах, плачущая над своими старыми фотографиями, фигурой и лицом, малопривлекательна. «И это особенно заметно у русских женщин!» — никогда не забывал добавить Овидий. С ним многие спорили, приводя в пример ещё более мрачных и злобных, отчаянно сожалеющих о прошедшей молодости кавказских и арабских женщин, у которых вообще самое яркое и публичное событие в жизни, а порой и единственное — это свадьба, где они недолго, но всё же становились центром, солнцем крошечного и убогого мира, вокруг которого и крутились планеты-гости, а потом всё — закрытие, рождение детей, вторая жена и смирение с нелёгкой женской долей. «Так живут миллионы женщин. Чему тут радоваться?» — резонно спрашивали оппоненты, но Овидий был непреклонен. Он утверждал, что только исконно русская женщина обладает грандиозным духовным потенциалом и изначально самыми яркими и привлекательными на всей планете чертами лица и характера. Но если при этом она не будет получать возможность ежедневно проявлять себя во всей красе и талантах, двигаться вперёд, духовно развиваться, творить вселенные, вращать вокруг себя галактики и созидать миры, то зачахнет и увянет гораздо быстрее остальных смирившихся дам. «Русские женщины — это единственные женщины в мире, не способные жить в условиях жёстких ограничений, с отобранной волей, закрытым ртом и красотой, да ещё и в клетках. Они в них быстро умирают, даже в золотых», — добивал он аргументом, и с этим уже мало кто спорил, так как Овидий, в силу своего первого высшего исторического образования, моментально приводил многочисленные исторические примеры и документальные источники работорговцев всех стран.