Овидий обменялся с барменом, также ставшим свидетелем этой неприятной сцены, вполне понимающим взглядом...
— Я с ней ещё в юности играл! — продолжал оправдываться Миша. — Я видел, как она карапузом ползала!
— Во что, интересно, ты с ней играл? И почему я об этом впервые слышу?
Миша бледнел со скоростью света, лихорадочно пытаясь найти приемлемое объяснение своим действиям:
— Мы часто вместе куда-то ходили, то в кино, то в парк погулять, на все праздники вместе собирались семьями. Ты же видела фотографии.
— Да, видела, именно поэтому и возмущена. Думала, что после того, как ты женился, ты перестанешь обнимать всех подряд и прижиматься к ним на каждом фото!
— Что ты себе надумала? Моя мать постоянно забирала её к нам.
— Да твоя мать та ещё тварь! Ей всё равно кому тебя подкладывать, главное, чтобы не мне! Ненавижу её!
— Ты утрируешь. Мне стыдно за тебя.
— Тебе и должно быть стыдно, но по другой причине! — аж подавилась от возмущения Марго. — Ты только что гладил попу и всё остальное голой бабе, которая стояла перед тобой раком и чуть ли не стонала от наслаждения!
— Ослепла? Она же в трусиках, в купальнике! И я не слышал никаких стонов. Вот выдумываешь...
— Это ты ослеп и пытаешься выкрутиться! Стринги, эти полоски, что на ней, это что, трусы, по-твоему?! А что за морда у неё была, ты бы видел! Вся довольная... Мразь!
В это время Овидий перевёл любопытный взгляд на красотку, которая действительно чему-то довольно улыбалась, но затем попыталась скрыть своё веселье под видом безразличия, будто это вовсе не она стала причиной семейного скандала. Она заинтересованно рассматривала цепочку, висевшую у неё на щиколотке, так и сяк беззаботно крутя ножкой и бёдрами, как бы ловя отблески ламп на золотом украшении.
«Отменная выдержка! — невольно восхитился Овидий. — И сногсшибательная фигурка. Давай, крутанись ещё разок!»
— Прекрати, — отвернулся Миша, будто поставил точку в надоевшем разговоре, — я просто помазал её кремом, она обгорела, вот и всё. Надо же было помочь. Что я, должен был отказать ей в таком простом деле? Это как-то не по-родственному, тебе так не кажется? Не просить же ей незнакомых людей это делать. Глупо как-то.
— Ты... — захлёбывалась в слезах Марго, — ты просто сволочь! Последняя паскудная сволочь! Ты же прекрасно осознаёшь, что только что трогал — фактически ласкал! — ДРУГУЮ женщину, прикрываясь благовидным предлогом, дескать, это твоя родственница, она попросила помазать и ничего такого, я вообще смотрю телик... — передразнила его Марго. — Ты такой... такой... гнусный!
— Ты слова-то фильтруй! — возвысил голос Миша. — Мне смертельно надоели твои скандалы и ревность. Устал ужасно, отстань с этой ерундой. Иди лучше займись детьми и дай мне нормально отдохнуть после работы. А ещё лучше сама устройся на работу, а то сидишь целыми днями дома, истории о моих несуществующих романах сочиняешь, а потом скандалы закатываешь. Надоело!
— Мне фильтровать?! — показала на себя Марго. — А если бы я вот так гладила своего дальнего родственника? Например, Сашку — молодого, накачанного и красивого Сашку! — и так, чтобы он при этом стоял раком, в стрингах, а я бы ему мазала кремом попу и всё остальное под предлогом, что он «попросил помочь по-родственному»? Как тебе это? Ты тоже посчитал бы это нормальным, ведь он мой родственник?!
Миша непонимающе завращал выпученными глазами, не зная, какой из возможных ответов ему выбрать.
Но тут красотка снова направилась к Мише и на этот раз показала на плечи, предусмотрительно сняв верхнюю часть купальника. Овидий подавился коктейлем, выплеснув половину на барную стойку, и пока он промокал салфеткой стол, в зале стояла гробовая тишина.
Марго обезумевшими глазами наблюдала, как девица, лишь номинально прикрывая обнажённую грудь рукой, вновь передаёт крем Мише и с кукольным лицом, не выражающим никаких эмоций, просит помазать ей плечики и спинку. И инфантильный Миша принимается нежно водить руками по её спине и плечам, делая вид, что по-прежнему увлечён сюжетом на экране телевизора.
Резко развернувшись, Марго бросила через плечо: