Второй удар пришёлся по носу, и отвратительный хруст переносицы отозвался диким страхом в душе и оглушительной болью в голове. После настала очередь челюсти, затем кто-то вмазал по рёбрам... потом и в пах...
Приятель смылся, как и визжащие девки, а его, Овидия, продолжали втаптывать ботинками в мелкий гравий. Рот, наполненный кровью, пытался выплюнуть песок и камни, но выбитая челюсть отказывалась двигаться. Защитные системы организма запустили отёки и образование гематом по всему телу.
Боль была такой невыносимой, что на крик сил уже не хватало, а только на то, чтобы, сцепив зубы, сгруппироваться, сжаться в комок и хоть как-то попытаться перекрыть доступ к внутренним органам. Но холодному оружию доступ не перекроешь, ибо нет у человека экзоскелета из фантастических фильмов, нет на нём и пластин чешуйчатых, как у динозавров, нет у него и знаний, как использовать иной вид самообороны — энергетический.
И организм Овидия принял единственно верное решение: отключить оператора от этой реальности...
Из реанимации в обычную палату его перевели лишь спустя три недели, так как он периодически попадал на операционный стол. Врачи недоумевали, как он ещё жив, а родители готовились подписать согласие на донорство органов. Бессмысленность всех мер, кома, отторжение лекарственных средств, аллергические реакции и присоединившиеся вследствие неправильного лечения тромбы, а также общее тяжёлое состояние пациента не оставляли шансов на благоприятный исход. Но однажды, когда врачебная комиссия в очередной раз рассматривала этот живой труп и неофициально решала его ближайшую судьбу, Овидий вышел из комы. С какой-то нечеловеческой силой он разорвал захваты, освободил руку, вытащил из себя трубки и не своим голосом, со свистом из дырявой трахеи, предостерёг:
— Только попробуйте. Не трогайте меня! Я вас всех достану, мне оттуда всё видно и слышно. Я живой! Мне нужно лишь время... — И отключился.
Медсестра упала в обморок, главврач, хирург и нейрофизиолог оставались под впечатлением довольно долго, примерно до того момента, пока анестезиолог, постучав по лбу Овидия пачкой сигарет, не успокоил:
— Да ладно вам. Что вы все так обосрались? Я такое часто наблюдаю. Это он ещё не рассказал, что вы все сегодня на обед ели и сколько туалетной бумаги в туалете истратили, прежде чем сюда зайти.
— Это реакция на лекарства? — уточнил хирург, пытаясь сохранить самообладание.
— Нет, реакция на препараты, в том числе на наркоз — это когда о серых человечках рассказывают, а тут другое. Пойду, покурю.
После такого циркового представления его стали как-то активнее лечить. И добавили капельниц с препаратами, так, на всякий случай, чтобы больше не очухивался раньше времени.
Потом последовал реабилитационный центр, куча процедур, санатории. На смену физиотерапевтам пришли психотерапевты...
Но ничего не помогало, диагноз выстрелил подобно коварной, пропитанной смертельным ядом стреле. В семнадцать лет узнать, что главная функция мужского организма неработоспособна — это не то же самое, что узнать о хроническом рините. И даже не то же самое, что узнать о смертельном заболевании, при таком раскладе жизнь продолжается — мучительная, отравленная ожиданием конца, но нормальная в плане физиологии. А тут вроде всё зашилось и заживилось — колотые раны, хоть и были глубокими, но не сильно повредили кишечник и внутренние органы, тем не менее после травмы в паху ни о какой нормальной жизни речь уже не шла.
Почти пять лет безуспешного лечения в лучших клиниках Европы и США, курорты и нетрадиционные методы. Всё мимо. Овидий смирился, зациклился на учёбе, получил два высших образования и принялся строить удачную карьеру, и жизнь постепенно начала налаживаться. Не сказать чтобы тусклая, но размеренная и интеллектуальная.
Жизнь без женщин, без права на любовь и создание нормальной семьи.
Но однажды, оформив свой первый заслуженный отпуск, он решил отправиться в путешествие, уж очень захотелось загадочные места планеты посмотреть...