В другое время, я бы поспорил с Ирис, ссылаясь на гуманные методы педагогов начала третьего тысячелетия. Но где же кустилось разумное, доброе, вечное, ими посеянное, когда старый мир погибал? Его долго и целенаправленно подводили к самоуничтожению их ученики.
«Еще через год, – продолжала Наташа, – был получен устойчивый результат. Первый полноценный зародыш-гигант, – девочка кивнула в сторону бочки, – разорвал скорлупу на третий день деления оплодотворенной клетки, оказавшись в специальной камере, заполненной гелеобразной массой, удачно имитирующей белок куриного яйца. Теперь он развивался в стеклянном шаре, рос все больше и больше, видимый всеми. Ирис Максимовна, очень интересно, разрешите, мы посмотрим поподробнее!»
Все, включая учительницу, с любопытством уставились на омерзительный пульсирующий комок, оплетенный сетью кровеносных сосудов, разбухающий прямо на глазах. Я брезгливо прикрыл глаза, рискуя вызвать насмешки циничных всезнаек.
Дальнейшие кадры почти не требовали комментариев девочки. Цыпленок выжил. Он родился величиной с курицу и каждый день прибавлял в весе по пять килограмм. Его кормили в загоне измельченной мутированной зеленью, которая в изобилии росла на острове, для него копали червей, собирали жуков. Потом загон расшили, и, в качестве белковой добавки для птички, превосходящей добрую корову, стали добавлять мелких диких животных. Их не мельчили и даже не убивали. Гигант в перьях, демонстрируя проворство хищника, быстро настигал жертву, мечущуюся у ограды, давил желтой трехпалой лапой и долбил в череп. Сила этого удара заставляла задуматься гордых усовершенствователей природы: на острове жили их жены и дети. Ограду опять укрепляли, а курочка все росла.
При весе около тонны и высоте порядка трех метров рост прекратился. Зато, она стала нести яйца: курица-гигант, родоначальница своего вида, была просто обязана родиться гермафродитом с внутренним оплодотворением. Теперь клуша сидела на яйцах величиной с ведро и зверела день ото дня, защищая свою кладку. При подходе служителя с тележкой корма, тонна ценного диетического мяса бросалась на ограду, пугая пятиметровым размахом крыльев, но взлететь не могла.
Люди сочли за благо оградить жилые домики стеной из самых высоких и толстых деревьев, которые можно было найти в этом омерзительно мутированном лесу. Женщины выли в голос и грозились пристрелить чудо-птичку вместе со всем ее дьявольским выводком. Мужья, тайно гордясь творением своих рук, твердили, что созидающую человеческую мысль остановить невозможно и обольщали супруг будущим великолепным бульоном из еще не родившихся цыплят.
Беда пришла, откуда не ждали. Однажды, среди жилого квартала, из-под земли вылез червяк. Обыкновенный дождевой червяк, почти ничем не отличающийся от миллиардов слепеньких собратьев. Это потом все поняли. А сначала орали от ужаса, прятали детей, палили по змию из бластеров, били его железом. Конечно, червяк издох.
Оглядели, изучили, почти никаких генетических изменений не обнаружили. Кроме мутации гена, отвечающую за своевременную остановку роста. Скормили падаль цыплятам. Пригляделись – да они и сами выкапывают из земли гигантов! Червей, жуков, пауков, земляных лягушек небывалых размеров!
Вот тут и пора было делать выводы, вызывать помощь с большой земли. Не задумались, не вызвали. Ели сами почти первородное куриное мясо и кормили своих детей. Вели наблюдения за выводком, готовились к всенародному признанию. И почему-то никто вовремя не заметил, что трава в лесочке вымахала в рост человека, а деревья, чей рост давно остановился, растут вновь. Началась цепная реакция.
Ее осознали, когда гигантские звери вышли из леса, разгромили загон с драгоценным куриным потомством, разорвали на части бросившихся врассыпную цыплят. Курица билась не на жизнь, а на смерть. Ее драли и заглатывали, еще живую. Люди не пришли ей на помощь – берегли патроны для обороны собственной крепости. И вызвали, наконец, подмогу.